и собственным настольным компьютером Прюитта, манипулируя всеми тремя устройствами, как пианист-виртуоз. Лаура – единственный человек, которому Прюитт позволял садиться в свое кожаное кресло, что было весьма уместно и символично.
«Когда-нибудь все это будет принадлежать ей».
Он уповал, что в один прекрасный день она сделает это наследие вполне легальным.
Тут его внимание привлек к одному из телевизоров новый репортаж. На экране появилась объятая пламенем церковь. Ее готический шпиль рухнул и лежал на земле обугленными обломками. Пламя рдело сквозь витраж-розу, придавая происходящему адскую красоту.
Гневно стиснув зубы, Келлерман прибавил громкость. Он же недвусмысленно приказал техникам, управляющим атакой, не трогать исторические сооружения.
У диктора на экране было не менее гневное выражение лица.
«
Прюитт снова заглушил звук. Ну, хотя бы эта часть кампании идет по плану. Бомбардировка должна была посеять хаос, но истинная война ведется под прикрытием огня и дыма. Комплект средств радиоэлектронной борьбы эскадрильи беспилотников уже взламывает коммуникационную инфраструктуру острова, позволяя запрограммированным психологическим операциям сеять дезинформацию по захваченным каналам.
Программирование распространяет слухи и домыслы, одновременно скармливая ложные репортажи через СМИ. Как прекрасно известно Прюитту, если что-то прочитано или услышано в новостях, этому верят. А что лучше, если дезинформация состряпана тютелька в тютельку, от источника к источнику она множится, распространяясь, как цифровой пожар, истребляя правду и оставляя по себе лишь сфабрикованную байку.
Прюитт обернулся к дочери за подтверждением. Как директор «Горизонта» по связям с общественностью, она отслеживает все социальные медиа этого региона, держа руку на пульсе куда более актуальном, чем любые трансляции новостных каналов. В течение последних часов ему приходилось проявлять большую аккуратность, чтобы держать Лауру в неведении о своей роли во всем этом. Но ее присутствие здесь открывало и дополнительную возможность.
«Если уж Лаура не сможет прозреть истину за фальшивкой, то с этим не справятся никакие другие СМИ».
– Что там слышно об этой революционной партии? – поинтересовался он.
– Похоже, все считают, что за атаками и бомбардировками стоит эта ТНП. – Дочь тряхнула головой. – В «Твиттере» из этого региона уйма домыслов о том, известно ли главарям партии об этой атаке, или это какая-то отколовшаяся группировка.
– А что говорят о том,
– Вот от этого-то все и паникуют. – Лаура отвела с лица несколько золотисто-каштановых прядей, подняв лицо; вид у нее был усталый, но решительный. – В некоторых сообщениях говорится, что бронетранспортеры стреляли ракетными гранатами по различным целям. Другие видели вертолеты, сбрасывающие бомбы с воздуха.
Прюитт кивнул. Он-то прекрасно знал,
Ради этого-то и был затеян «пробный прогон» – чтобы проверить в деле концепцию войны следующего поколения. Затраты на его проведение оказались до смешного малы. На всю операцию потребовалась лишь небольшая эскадрилья беспилотников – три «Боевых ястреба», чтобы нанести удар своим тяжелым вооружением, пара «Сорокопутов», чтобы посеять хаос, и горстка миниатюрных «Ос», чтобы взломать цифровую инфраструктуру города.
Благодаря технологиям «Стелс» и покрову тьмы сведения о странных летательных аппаратах в небе в СМИ не просочатся. Конечно, некоторые люди могли сообщить о таких наблюдениях, но в рамках протокола психологической операции любые подобные упоминания будут подавляться, замещаясь лживыми историями и сфабрикованными видео.
– О боже… – охнула Лаура.
– Что? – обернулся он к дочери.
