– Только что разбомбили школу. Спасатели пытаются пробиться внутрь.
Прюитт бросил взгляд на настенные часы.
– Там уже почти полночь. Детей там быть не могло.
Лаура подняла к нему побледневшее лицо, отчего веснушки выступили еще явственнее.
– Согласно ряду постов в «Фейсбуке», в школе досрочно устроили вечеринку на Хеллоуин. Когда бомбардировка началась, детей оставили в помещении ради безопасности.
Прюитт поморщился. Не из-за загубленных жизней, а из-за того, что придется как-то изворачиваться, чтобы обратить это к собственной выгоде. Ему хотелось сделать несколько звонков, но вместо того он подошел к Лауре и прижал ее к себе. Не сопротивляясь, дочь прижалась щекой к его груди.
– Зачем… – пролепетала она. – Кто может быть настолько жесток?
Прюитт лишь притянул ее сильнее, как всегда, пытаясь оградить от жестокого мира, в душе молясь, чтобы она отыскала способ уравновесить свое чувство справедливости с реалиями жизни. Ведь именно это он и хотел дать ей, ее детям – власть и богатство, чтобы сделать мир лучше.
«Даже если ради этого я должен обагрить кровью собственные руки».
Эту часть своего наследия Келлерман завещать ей не хотел. На протяжении истории США многие промышленные магнаты – Рокфеллер, Дж. П. Морган, Эндрю Карнеги – были безжалостными, нахрапистыми и беспринципными, но под конец жизни становились филантропами, стремившимися принести благо всеми человечеству. И сам намеревался последовать их примеру.
«Пусть я буду безжалостным, чтобы она могла быть доброй».
– Почему бы тебе не устроить перерыв, – предложил он. – А оборону форта я пока возьму на себя.
Отстранившись, она посмотрела на него снизу вверх.
– Папа, я могу…
– Я знаю, что ты
Она улыбнулась сквозь слезы, до сих пор стоявшие в ее глазах.
– Ладно, только на двадцать минут. Прихвачу для нас обоих кофе. Ночка предстоит долгая.
– Тогда ступай. – Он помог ей подняться из кресла.
Перед уходом Лаура обняла его.
– Я люблю тебя, папа.
– Я тебя тоже, солнышко.
Прюитт не трогался с места, пока она не ушла, да и потом еще на протяжении нескольких вдохов по-прежнему смотрел на дверь, ожидая, пока чувство вины схлынет, и укрепляясь духом для того, что предстояло сделать дальше. И снова обрел твердость в одном непререкаемом решении.
«Она ни за что не должна узнать, что я приложил руку ко всему этому».
И именно для этого достал свой личный телефон и набрал номер Рафаэля Лиона. Как только тот ответил, Прюитт потребовал доложить, положен ли конец последней угрозе, продолжающей срывать их операции.
– А как там наши друзья, прибывшие в Порт-оф-Спейн? – спросил он.
– Теперь я понимаю, почему Уэбстеру было так трудно разобраться с этим типом… и его собакой, – вздохнул Лион. – Курва чуть не отхватила мне кусок ноги.
– Если с этой группой не разобрались, ты поплатишься не только ногой.
– Нет проблем, сэр. Они в западне на необитаемом острове, с которого им не выбраться. Я отрядил все три «Боевых ястреба» из Тринидада спалить его дотла. А на случай если попытаются уплыть, послал «Сорокопут» патрулировать воды.
Прюитт улыбнулся, в очередной раз осознав, почему так полагается на французского солдата.
– То есть они превратились в тосты.
– Подгоревшие, – хмыкнул Лион.
Глава 29
Тяжело дыша и пригибаясь, Такер в панике бежал через пляж.
Горький дым застилал небо над головой, а по всему острову полыхали десятки пожаров, сливаясь в адское пекло, рдеющее
