еще какой-то побочный эффект, помимо мучающих меня кошмаров?! Нет, только не говорите, что…
– Инира – не рабыня, – невозмутимо возразил Ксай, прервав цепочку панических размышлений. От облегченного вздоха удержалась благодаря нежеланию позориться перед столь неприятным типом.
– Вот как? – арэйн надменно заломил бровь. – Значит, сам подставился? – и, вновь неприятно улыбнувшись, со злым весельем заключил: – Да, знаю, ты мог. Ведь ты, безрогий арэйн, мог задолжать даже такой малютке.
– Как видишь, долг уплачен. И у меня теперь есть… не рабыня. – Рука с моего плеча двусмысленно опустилась на талию. Правда, возмущение вспыхнуть во мне не успело – последующие слова арэйна заставили усомниться в верности возникших подозрений: – Инира может смотреть нам в глаза и находится здесь по собственной воле.
Насчет воли можно поспорить, но… неужели он привел меня не для того, чтобы заставить родственников терпеть неугодную гостью, а, наоборот, досадить им тем, что у них такой гостьи нет? Совсем ничего не понимаю.
– Что же касается силы… – небрежно добавил Ксай, – мне вовсе не нужно окружать себя толпой рабынь, чтобы почувствовать себя значимым.
– Да. Тебе это не поможет, – зло выпалил незнакомец, названный Керианом. – Ты навсегда останешься безрогим арэйном, позором всего рода.
– Уверен? – Ксай стоял за мной, и я не могла этого увидеть, но почувствовала, как он улыбнулся. Ксай действительно был уверен в том, что выйдет из этого противостояния победителем. И, похоже, он знал что-то, чего не знал Кериан. Незнакомец тоже это понял. Перестал улыбаться, в один миг изменился в лице, скривившись еще больше – куда только подевались аристократичные манеры? Где выдержка, полагающаяся статусу королевского арэйна из знатного и могущественного рода? На фоне Ксая он, этот королевский арэйн, обладающий гораздо большей магической силой, выглядит смешно.
– Кериан! Ксай! Прекратите немедленно! – расталкивая гостей, старательно делавших вид, а может, и вправду не замечавших накалявшейся обстановки, к нам приближалась Илея. – Что вы опять устроили?
– Мы всего лишь беседовали, – улыбнулся Ксай.
– А ты будто не видишь, – зло выдохнул Кериан. Судя по всему, поддерживать Ксая и убеждать Илею, что ничего особенного здесь не происходит, он не собирался. – Этот безрогий притащил сюда какую-то девку из огненных и всем демонстрирует, что где-то уже успел подставиться! Позор рода, его вообще не нужно было приглашать сюда.
– Это не тебе решать! – воскликнула арэйна.
– Да-да, позор рода, – весело подтвердил Ксай и с наигранным сочувствием предположил: – Тебе, наверное, очень тяжело жить с осознанием этого.
– Да, тяжело. Убил бы, если б не уважение к твоему отцу.
– Кериан!
– Пойдем, Инира. Оставим королевского арэйна наедине с его горем. – Ксай развернул меня по направлению к двери и, продолжая придерживать за талию, повел прочь из зала.
Пока неторопливым шагом мы двигались в сторону выхода, лицо Ксая оставалось непроницаемым – ни единой эмоции нельзя было прочесть, но стоило тяжелым дверям захлопнуться за нашими спинами, на его губах заиграла улыбка – победная, предвкушающая. Похоже, он и вправду знал что-то, чего не знал Кериан, утверждая, что Ксай навсегда останется безрогим позором семьи.
Улыбается. Доволен. А я не знаю, что и думать. Все те слова, что говорил Кериан, – правда? Его считают позором семьи? За то, что среди королевских арэйнов родился не таким сильным, как большинство? Арэйн без рогов с серебристыми искрами в глазах. Но какова моя роль в произошедшем? Зачем он потащил меня на этот бал? Выставить напоказ свою слабость? Или показать что-то еще, скрывшееся в словах о том, что я могу встречать их взгляд? И несмотря на то что Ксай меня использовал, показал родственникам, чтобы им досадить, он все же подарил мне танец, в котором я не отыскала притворства.
За размышлениями не заметила, как мы подошли к отведенной мне комнате. Ксай открыл дверь, мы остановились на пороге, повернулись друг к другу. Как странно было видеть его таким довольным, особенно после всех тех слов, что наговорил обозленный Кериан. И как трудно было разобраться в спутанном клубке чувств, в котором туго сплелись растерянность, привкус горечи и досада из-за того, что заставил стать свидетельницей неприятной сцены, из-за того, что вообще использовал. Я ощущала себя испачканной в грязи, запятнанной той злобой и ненавистью, которые излил на меня Кериан. По вине Ксая. От этого становилось противно. Но больше всего с толку сбивало робко пробивающееся сквозь досаду чувство благодарности – за то, что почти против воли привел на бал арэйнов Смерти, несмотря на все неприятные моменты, удивительно сказочный. Благодарность за то, что вытряхнул из пут поселившейся во мне злости и, какие бы цели ни преследовал, помог понять саму себя. А еще – за волнующий танец, позволивший
