Войдя в сад, Эдуан вспомнил поговорку: не гладь кота против шерсти. Так говорила ему мать, когда он был еще ребенком. Эдуан не вспоминал об этом в последние годы.
Фраза была как раз к месту, и то, что он вспомнил о ней, лишь прибавило ему угрюмости. Он призвал на помощь все самообладание, чтобы не искромсать чертовы цветы и листья, которые свисали над садовыми дорожками. Он ненавидел сады Далмотти, с их джунглями, дикими цветами и огромными плодами. Они отвлекали, мешали идти быстро.
Еще один простой пример, как из-за Двадцатилетнего перемирия все стали толстыми и ленивыми. Такой сад не был преградой для врагов – скорее обычное место прогулок с препятствиями для стариков, таких как мастер гильдии.
Когда Эдуан наконец пришел к внутреннему дворику с западной стороны дома Йотилуцци, он увидел слуг, убирающих со стола, за которым мастер обычно проводил свое утро.
Заметив приближавшегося Эдуана, горничная закричала и уронила на пол посуду.
Эдуан бы просто прошел мимо, но женщина взвизгнула:
– Демон!
– Да, – прорычал он, прошлепав мокрыми сапогами во двор. Он пристально посмотрел ей в глаза. До ужаса напугана. – Да, я демон, и если ты снова закричишь, Пустота поглотит твою душу!
Дрожащими руками она прикрыла рот. Чувство вины разлилось в груди Эдуана, и от этого выражение его лица стало еще более злобным.
– Где ты был? – Пронзительный голос эхом разнесся в каменном дворике, и Эдуан заметил Йотилуцци в дверях библиотеки. Мастер подобрал мантию и вышел наружу. Морщинистые щеки дрожали, в глазах плескалась ярость.
– Что с тобой случилось? – Мастер гильдии Йотилуцци немного прошел и остановился. Эдуан тоже замедлил шаги и склонил голову.
– Я был в отъезде, – пробормотал он.
– Я прекрасно знаю, что ты был далеко. – Йотилуцци потряс пальцем перед носом Эдуана. Сапфировое кольцо сверкнуло.
Эдуан ненавидел, когда старик так делал. Ему всегда хотелось сломать тому палец.
– Все, что я хочу знать – это зачем и где? – Йотилуцци продолжал трясти пальцем. Слуги дрожащими руками убирали посуду со стола, бросая на Эдуана пристальные взгляды.
Ведун ненавидел их. Всех их. Они называют его демоном и монстром – что ж, их страх лишь упрощал его работу.
– Ты пил? – настойчиво спросил Йотилуцци, подняв тонкие брови. Острый палец наконец стал опускаться. – Потому что ты выглядишь как бродяга, ведун Пустоты, и никто не видел тебя с прошлой ночи. Если так будет продолжаться, я буду вынужден расторгнуть наш договор.
Эдуан не ответил. Он просто сжал губы и стал ждать, пока мастер гильдии закончит:
– Ты мне нужен, и каждая минута твоего безделья – мой прямой убыток. Невеста Леопольда Четвертого была похищена, и дож хочет, чтобы ты нашел ее.
– Да? – Эдуан задрал подбородок. – И дож готов хорошо заплатить?
– Очень хорошо! – Йотилуцци снова ткнул пальцем в лицо Эдуану. – И я тебя щедро вознагражу, если ты сможешь ее отыскать.
– Нет. – Эдуан схватил палец Йотилуцци и вывернул его. – Я сейчас сам пойду к дожу, спасибо.
Гнев Йотилуцци исчез. Ошеломленно открыв рот, он сказал:
– Ты же работаешь на меня!
– Уже нет. – Эдуан отпустил шершавый – и до сих пор в остатках завтрака – палец старика. Сам он вряд ли был опрятнее в этот момент, но скользкий жир каким-то образом заставил его чувствовать себя еще грязнее.
– Т-ты не можешь сделать этого! – кричал Йотилуцци. – Ты же должен подчиняться мне!
Эдуан протиснулся в дом. Йотилуцци крикнул, но Эдуан уже не слушал. Он проследовал роскошными коридорами, поднялся на два лестничных пролета, а затем наконец добрался до своей маленькой комнаты в мансарде.
Все его вещи помещались в одну сумку. Он был каравенским монахом: готовый ко всему, в любой момент может сорваться с места.
Он обыскал сумку в поисках двух предметов: еще одного стилета и бумаги с длинным списком имен. Убрав стилет в еще влажную скрипучую перевязь, Эдуан изучил список. Осталось лишь несколько незачеркнутых имен.
Почти в самом конце списка было написано: «Ведун Пустоты: Южная верфь, улица Риденса, 14».
Эдуан запихнул бумагу в самый низ своей сумки. Он хотел бы попозже посетить этого ведуна Пустоты и рассказать отцу о Ведьме
