глазах общества факт, что я давно уже не девица: ни по возрасту, ни вообще.
Снова быстрый вальс, бесконечное кружение. Я наконец-то заметила Винсента, чуть поодаль: он танцевал с совсем юной девушкой в персиковом платье.
– Леди Дижон. – Очевидно, Итан проследил мой взгляд. – Это ее первый бал.
Не сомневаюсь, что первый. Девушка была необычайно хороша собой: со светлыми кудряшками и тонкими чертами лица. Да и Винсенту она подходит, дочь герцога как-никак.
Так, Луиза, пожалуй, нужно отвлечься на лорд-канцлера. Поддерживать светский разговор. Думаю, стоит спросить, как он поживает. Или как ему нравится праздник.
На языке крутились банальности, но, к счастью, Итан не настаивал на беседе. Холодный жесткий взгляд затягивал, под ногами словно расходился треснувший лед. Когда понимаешь, что вот-вот провалишься, но почему-то продолжаешь упорно идти. Тошнило, кружилась голова, а калейдоскоп нарядов сливался в сплошной пестрый узор, на котором выделялись Винсент и маркиза. Они улыбались, он что-то говорил ей. Уж точно не про заседание в парламенте!
– Иногда проще со всем покончить, – негромко произнес лорд-канцлер. Музыка смолкла, и он меня отпустил. – Просто сделать последний шаг.
Голова взорвалась болью. Сердце раскалилось добела и грозило превратиться в уголек, ладонь под перчаткой пылала. Не хватало еще устроить здесь то же самое, что с Терезой в подземелье.
Я быстро двинулась к дверям.
– Лу, тебя проводить?
Я растерянно смотрела на Себастьяна. Проводить куда? Мне просто нужно пройтись, привести в порядок мысли. О чем мы говорили с Итаном? Я не помню даже его последних слов, но это и неважно.
Братец подхватил меня под руку и спешно вывел из залы. За спиной затихала музыка и голоса, коридоры проплывали перед глазами, я же просто шла. Все дальше и дальше от танцующих, все дальше от герцогской дочки и Винсента. В голове крутилась единственная мысль: «Я должна с этим покончить. Сделать последний шаг».
Покончить с чем? Последний шаг?
Перед глазами стояла смотровая площадка в оранжерее. Я закрывала глаза и падала в темноту.
Одуряющий аромат цветов с силой ударил по обонянию. Пульсация на ладони стала еще сильнее. Мы с братом шли внутри погруженной во мрак стеклянной стрелы, сквозь стены пробивался лунный свет, по полу расползались узоры теней. Эхо разносило стук каблуков по пустынной зале, и я вспомнила, как почти бежала по этому коридору, разозлившись на Винсента, вспомнила, как он приглашал меня на бал, какой нежностью сияли его глаза. Наш танец…
Вспомнила и остановилась, пытаясь понять, куда иду. И зачем.
Остановился и Себастьян: в лунном свете брат выглядел неестественно бледным, на худом лице выделялись высокие скулы, глаза возбужденно сверкали, уголки губ кривились. Он запустил руки в длинные вьющиеся пряди, а потом резко отступил назад. Светлые волосы растрепались и повисли прядями вдоль лица, заключив его в треугольник. В этот миг он отчаянно напомнил мне… Хилкота.
Сердце трепыхнулось в груди – не столько от этой мысли, сколько от следующей. Я собиралась… покончить с собой?!
Должно быть, я изменилась в лице, потому что Себастьян с силой рванул меня на себя, а следом шею обжег холодный металл.
– Кардонийский стилет, Лу. Одно неловкое движение – и ты истечешь кровью. – Непривычно жесткие нотки в голосе брата заставили меня замереть. – Умница. А теперь шагай. Мы идем на смотровую площадку.
14
– Себастьян, не делай этого. Пожалуйста.
– Не останавливайся, – прошипел братец, – не то у меня может дрогнуть рука.
Кардонийское оружие славилось своей сталью и заточкой. Даже не обладая выдающейся силой, таким стилетом можно перерубить человеку шею, поэтому я продолжала идти. Себастьян ускорил шаг, и теперь я думала только о том, чтобы не споткнуться и не зацепиться за что-нибудь платьем. Лезвие едва касалось кожи – легко, как перышко, но это перышко способно меня убить. Себастьян собирается меня убить. Мой брат. Мальчишка, с которым я провела детство. Что с ним случилось?! Неужели то же, что с Хилкотом?!
– Что ты сделаешь, если я откажусь подниматься?
– Заткнись!
