Матвей выпустил мизинец уже перед забором новостройки. Тот сразу протиснулся в щель, а Ирке и Багрову пришлось перелезать. Хотя это и произошло на глазах у множества рабочих, на них никто не обратил внимания, потому что следом через забор перемахнул малютка со своим железным ящиком. Поначалу, встревоженные зверским видом Зиги, пулеметными шрамами и буденовкой, рабочие накапливали силы и, укрываясь за вагончиками, вооружались кувалдами и отбойными молотками. Однако малыш вел себя так непосредственно, так мило улыбался и хотел «ам-ам», что десять минут спустя его уже кормили бутербродами и фотографировались с ним на телефон, не зная, что это изображение потом все равно исчезнет.
Тем временем палец, пробираясь между мешками с цементом, решительно прокладывал дорогу к подземной парковке, направляясь туда, где вниз спускалось плавное закругление съезда. Матвей остановился, материализуя палаш.
– Ты со мной? Может, останешься? – спросил он у Ирки.
– Нет! Что я, напрасно с собой рунку тащила?
– А Зигю одного бросим?
– Да он вроде общается, – сказала Ирка и первой ступила на ведущий вниз спуск. Хотя, скорее всего, не первой. Темнота жила шорохами. Перебегали, тая, полутени. Неподалеку кто-то глодал кость с таким хрустом, словно это было бедро динозавра. Ирка усомнилась, что ее рунка, если что, поможет против такого чудовища.
Матвей догнал Ирку и выдвинулся вперед, чтобы хоть немного, хоть одним плечом прикрыть ее. Парковка была колоссальна. В центре ее шло шесть рядов опорных колонн, выкрашенных светящимися полосками. Пятном белел на стене пожарный щиток. Вокруг темными провалами разбегались расчерченные машиноместа.
Освещение было прыгающее: под немногими горящими лампами – пятна света, и тут же темные провалы в стенах. В них что-то жило и копошилось. Особенно страшил Ирку гигантский пролом в стене, в котором ворочалось что-то огромное.
– Как ты думаешь: на нас оттуда никто не набросится? – прошептала Ирка.
– Тебе какое развитие сценария? Оптимистическое? – ответил вопросом на вопрос Матвей.
– Да! – сказала Ирка.
– Тогда не набросится! – успокоил ее Багров и, держа наготове палаш, отважно заглянул в пролом.
Мгновение спустя что-то хлюпнуло и с силой всосало воздух, точно включили огромный пылесос. Матвея сорвало с места, и, безнадежно пытаясь удержаться, он полетел туда, где желтели два желтых, с узким вертикальным зрачком глаза. И тотчас забарахтался в раскрытой пасти. Пасть была беззубой, но в ее намерения и не входило никого разжевывать – лишь засосать в желудок.
От свистящего звука закладывало уши. Вокруг все летало: пустые ведра из-под краски, тряпки, куски пластика – все, что помимо Матвея втягивала громадная пасть. Багрова бы непременно засосало, не успей он развернуть палаш и вцепиться в клинок обеими руками. В результате он, чудом ухитряясь не порезаться, висел, ощущая, как внизу, в страшном горле, диким давлением с него сдирает ботинки и брюки.
Ирка бестолково бегала снаружи. Длина рунки позволяла наносить лишь тычковые удары – но только вот кому? В темноте она видела только белое лицо Багрова, а вокруг него серебристое мелькание.
Керосиновая лампа с Огнедыхом вырвалась у Ирки из рук и мгновенно была втянута в горло чудовища. Там она с чем-то столкнулась, разбилась и почти сразу чудовище издало хриплый крик боли. Должно быть, разъяренный Огнедых в доступной форме пожаловался, что ему холодно.
Свистящий звук смолк. Всасывание прекратилось. Багров, кувыркаясь, вылетел из пасти и шлепнулся на цементный пол. А еще секунду спустя на плечо к Ирке опустился Огнедых и полез под ворот куртки – греться.
В проломе что-то ворочалось. Тянулся бесконечный закругленный хвост. Кто-то спешил уползти в темноту.
– Что это было? – спросила Ирка.
– Думаю,
Ногам Багрова стало холодно. Наклонившись, он обнаружил, что стоит босиком. Брюки остались, удержанные ремнем, а вот с ботинками не повезло.
– Весело! – сказал Матвей, разглядывая пальцы на ногах. – Теперь в животе у этого
