– Ненавижу! Ненавижу! Даже не убил… – повторял он.
Аидушка присела рядом на корточки. Потянулась, чтобы погладить рукой по спине, но, передумав, ручку убрала.
– Жалко ему тебя! А жалко знаешь у кого? Правильно, у пчелки! – сказала она.
Пастушок оторвал от снега мокрое лицо.
– Вихрова так говорила… – пробормотал он отстраненно.
– Угу, – охотно согласилась Аидушка. – Только она теперь не Вихрова, а, извиняюсь, Тер-Саакян. С позавчерашнего дня. Чимоданов с Мошкиным тоже на свадьбе были. Чимоданов кричал «горько», а Мошкин кушал оливье и все переспрашивал: «Мне же горько, да?»
Пастушок опять уткнулся лбом в снег.
– Я ему отомщу, – сказал он глухо. – Не знаю как, но отомщу. Всю жизнь положу, чтобы его раздавить!
– Это навряд ли… – со вздохом сказала Мамзелькина, и Варсус, что-то ощутив, тревожно вскинул на ее глаза. – Не отомстишь, потому что все забудешь! Тебя теперь зовут… гм… Вениамин Крутиков. Ты студент… гм… не студент… учишься в колледже по специальности «ремонт и обслуживание холодильного оборудования». Прекрасная специальность, востребованная народным хозяйством!.. Идите, Вениамин! Холодильники вас ждут! – Тут Аидушка наклонилась и легонько подула Варсусу на лоб. Дыхание у нее было прохладным, и пахло от него еловыми венками.
– Если б ты мне хоть раз слово хорошее сказал, я б тебя, может, принцем арабским сделала! А сейчас не обессудь: сам напросился! – шепнула она ему на ухо.
Варсус, отстранившийся было от нее, вздрогнул и с удивлением уставился на старушку.
– А? Что со мной? Где я? – спросил он, проводя рукой по лицу.
– Ты упал. Ударился головкой… Все хорошо, сынок? Сотрясения нету? – сочувственно спросила Мамзелькина.
Вениамин Крутиков пугливо ощупал голову, подозревая, как видно, что она поддается ремонту много хуже холодильников.
– Вот шапочка! А вот твоя сумка… Тут паспорт, ключики, все… Ты как сумку уронил, я ее подобрала… А то, не ровен час, стащат! – заботливо продолжала Плаховна.
Вениамин вцепился в сумку и мучительно уставился на нее. Его что-то терзало. Что-то глубинное, непонятное.
– Ты кого-то ненавидишь, – напомнила Аидушка. – Люто, да?
Вениамин Крутиков закивал.
– Преподавателя по физкультуре! Из-за него тебя стипендии лишили. Подумаешь, физкультура – чтобы из-за нее кровь портить! – таинственно прошептала Аидушка. – Ну ничего, ты ему покажешь! Сунешь дохлую мышь в выхлопную трубу его машины! Пусть его мучает совесть, что это он отравил ее своим бензином!
Вениамин стиснул зубы, представляя, как страшна будет эта месть.
– Автобус вон там! Прямо к метро идет! – подсказала Аидушка. – Ну вот и все! Почапала я! Лет через пятьдесят встретимся, аюшки?
Будущий мастер по ремонту холодильников недоверчиво вскинул голову. Он сомневался, что у старушки есть в запасе столько времени. Однако там, где в пространстве только что помещалась странная бабулька, никого уже не было и только звучал прощальный смешок, напоминавший звук монет в глиняной копилке.
До комплекса «Башня» было рукой подать. Перелетев забор, Мефодий опустился на крышу строительного вагончика и, убрав крылья, спрыгнул. Недалеко от центрального входа, окруженный рабочими, сидел малютка Зигя. Заметно было, что он тут уже свой человек. Кто-то дал ему пачку кефира и батон хлеба. Зигя отхлебывал кефир и почесывал откусанным батоном свои пулеметные шрамы. И даже грозный прораб не вмешивался и, опустив на лоб каску, внушал непонятно кому: «Что там десант? Это штука нехитрая! Кирпичи кулаками ломать – это всякий может! А ты вот возьми да построй чего-нибудь!» Сам прораб служил в стройбате.
Рядом с Зигей на крышке железного ящика, который малютка, хвалясь перед новыми друзьями, вздумал открыть, сидел пластилиновый человечек – совершенно голый, но без всяких признаков пола. Человечек кривлялся, разевал рот и, засовывая в него руку едва ли не по локоть, требовал «пылыстылынчику». У строителей таковой отсутствовал, но Тухломон соглашался обходиться и замазкой. Даже шпатлевку и ту жевал, что приводило всех в совершенный восторг.
Увидев Мефодия, пластилиновый гадик захлопал глазами и быстро побежал на четвереньках, петляя между кучками строительного мусора. При этом, перебегая, он непрерывно, но явно не до конца осмысляя сказанное, бубнил: «Дайте дяденьке эйдос! Дяденька бедный! В жизни у него не было никаких радостей! Подарите ему свой эйдос, противные бяки!»
Буслаев попытался атаковать его маголодией, но Тухломон успел спрыгнуть в открытый люк, где и затерялся. Зигя погнался
