Барон мрака уклончиво промолчал, и больше ему этот вопрос не задавали. Вскоре он, Пелька и Магемма вернулись в трактир, а великанша осталась возле дракона.
Все это время Пелька продолжала вертеться рядом с Магеммой. Было заметно, что они подружатся. Магемма была старше Пельки самое большее года на три. Рыжеволосая задумчиво поглядывала то на Арея, то на Пельку. Потом, дождавшись, когда Пелька куда-то отойдет, приблизилась к мечнику и негромко сказала:
– Она похожа на твою дочь.
– У меня нет дочери, – отозвался Арей.
– Когда слушаешь пророчицу, слушай внимательно. Я не говорю, что у тебя есть дочь. Но твоя дочь будет похожа на нее, – ответила Магемма.
– Советую подучить общую теорию мироздания! У стражей мрака не может быть детей, – резко ответил Арей.
Магемма улыбнулась и отошла. К Арею же подошла Мифора.
– Когда выходим? – спросила она.
– Завтра утром. Сегодня отдыхаем.
– А сбежавший страж? Они успеют выслать второй отряд!
– Обязательно вышлют, – согласился Арей. – Но я предпочитаю ночь провести в трактире, а не кормить
Мифора усмехнулась. От огромного носа, похожего на клюв, к уголкам рта протянулись две дорожки. Нос, брови и очки настолько царствовали на ее лице, что все остальные части казались второстепенными.
– Это верно, – согласилась она. – Порой случается, что, убегая от шакала, забежишь в пещеру к голодному льву.
Глава двенадцатая. Разговор в подъезде
– Я умный человек! И мне это чудовищно вредит. Ум дает излишнюю гибкость. Я всегда могу встать на точку зрения любого человека и понять, что и он в чем-то прав. Не бывает совсем неправых людей. А когда я пойму, что и он прав, мне захочется уступить.
– Бывают неправые люди!
– Нет. Даже кровожадный разбойник по-хорошему просил пассажиров дилижанса: «Отдайте мне ваши кошельки!» – а ему не отдали. Он взял и убил их. А что еще делать? Может, у него жена где-нибудь в лесу мерзнет и дети в землянке болеют.
– И вывод какой?
– А вывод такой: в драке не надо ни на чью сторону вставать, а то прибьют. Стой на своей стороне и кулачками честно маши.
Начало дня Корнелий провел насыщенно. Рано утром встал и на электричке поехал на завод колбас за костями для грифона и Добряка. На заводе колбас у него работал приятель, отдававший ему кости практически в любом количестве, и иногда даже с мясом. Сам песочный грифон тоже ездил вместе с Корнелием под мороком большого дога в наморднике. Где-то на полпути грифон увидел в окно электрички свору дерущихся собак и, перещелкнув клювом поводок, метнулся к ним. Корнелий едва успел, повиснув всем своим весом на ручке, дернуть вниз стекло, иначе грифон бы его разбил. Когда он вернул стекло на место и сел, то обнаружил, что на него смотрят все пассажиры.
– Моя собака всегда так, – сказал Корнелий.
– Что? Выпрыгивает из окна электрички на ходу и потом возвращается? – язвительно уточнили у него.
Чтобы не спорить, Корнелий перешел в соседний вагон, где познакомился с двумя девушками. Девушки были милые, но, судя по всему, глупенькие, поскольку постоянно хихикали. Толком не зная, о чем разговаривать с глупенькими девушками, Корнелий рассказал им о тарификации мобильных планов. Отвечал на самые глупые вопросы с невообразимым терпением и охотой. Даже пообещал подобрать клей, которым можно приклеить к телефону сердечки и блестяшки. Потом, правда, уже ближе к вокзалам, случайно обнаружилось, что обе девушки, притворявшиеся такими глупенькими, учатся на мехмате и летом подрабатывают, исправляя косяки Гугла. Корнелия же они просто дурачили, потому что отчего же не подурачить молодого человека, который сам на это напрашивается.
Домой Корнелий вернулся около двенадцати дня. Жил он теперь, как сам говорил, по двум адресам. Первый его адрес был прежним – в подземном переходе на «Арбатской», а второй тут же неподалеку, на бульваре, на чердаке дома, в котором умер Николай Гоголь. На чердаке вместе с Корнелием поселился и Дион. Они устроили себе небольшую печку-буржуйку и вывели ее трубу в дымоход камина, в котором Гоголь некогда сжег недописанный второй том «Мертвых душ». Работники музея, расположенного под
