ставшее притчей во языцех самодурство у всех уже давно сидели в печенках. Занять же Костяной трон лично мечтали немногие, слишком уж хлопотное и опасное это дело. А те, кто такие намерения действительно имел, были убиты в поединке с принцем Виктором. Компромиссная фигура на престоле Нидавеллира, наверное, устроила бы всех, и Эрланд вполне подходил для этой роли. Даже то, что он с детства был изгоем в семье, Харальда нисколько не смущало. Мнение двора переменчиво, как весенняя погода, и то, что еще вчера казалось немыслимым, сегодня вполне могло стать реальностью.
«А ведь Эрланд – сын старшей дочери конунга, и его права на престол не кажутся такими уж сомнительными, – размышлял он под аккомпанемент площадной брани Нидуда. – Надо поговорить об этом с братьями. Все равно хуже, чем сейчас, уже не будет».
Вдоволь наоравшись и отведя душу на Харальде, Нидуд велел ему убираться с глаз долой и напоследок запустил своему бывшему любимцу куском курицы в лысый затылок. Но даже этот точный бросок не улучшил его настроения. Он сидел на Костяном троне, яростно сверкая глазами, а на его скулах играли желваки.
«Сборище придурков! – кипятился он. – Ничего не могут исполнить так, как надо! И что мне теперь со всем этим делать?! Завтра на совете все семейство дружно начнет орать, что теперь я просто обязан принять вызов этого мальчишки, да и предателя Эрланда – тоже. Эх, надо было удавить этого паразита еще в младенчестве! Так нет же, вырастил гаденыша на свою погибель!»
Нидуд вдруг сообразил, что вообще-то он очень неплохо подготовил своего нелюбимого внука. Конунг почему-то был уверен, что Эрланд окончательно сломлен и полностью подчинен его воле, но теперь, когда вдруг выяснилось, что это не так, впервые попробовал рассмотреть его как противника.
«Так что же такое у меня выросло? – почесывая бороду, размышлял он. – Этот мерзавец быстр, силен, великолепно владеет почти всеми видами оружия. В последних учебных боях мне было уже не так-то просто одолеть его, и складывалось впечатление, что он немного поддается, бьется не в полную силу. Тогда я решил, что это от страха и почтения к своему повелителю, но, скорее всего, он уже тогда задумал предательство и нарочно вводил меня в заблуждение. Он один – это уже достаточно серьезный противник. А если к нему еще добавить этого непонятного мальчишку? Все в один голос говорят, будто он наделен множеством воинских достоинств. И что тогда? Что, если я не смогу с ними справиться?»
Конунгу вдруг как-то сразу стало неуютно. Он живо представил себе, как его голова слетает с плеч и катится к подножию Костяного трона. Его передернуло от этого видения, и мысли сразу потекли в другом направлении.
«Я должен сыграть на опережение, – подумал он. – Мне необходимо вывести из числа противников хотя бы мальчишку. Но я скован дурацкими традициями Большой охоты. Если я подошлю к нему убийц, то среди моей родни поднимется такой вой, что нынешнее бурление покажется легким ветерком по сравнению с настоящей бурей. И какой же у меня тогда выход? Один- единственный! Убить мальчишку должен не дварф, а кто-нибудь из его альвхеймских родственников. Тогда все будет выглядеть как обыкновенная борьба за престол Вёлунда. А кто этот родственник? Конечно, Эгиль, кто же еще?! Он больше всех заинтересован в смерти Виктора, ему и карты в руки! Почему я раньше не рассматривал его как своего естественного союзника? В конце концов, он ведь тоже мой внук, и я могу пообещать ему что-нибудь очень ценное. Наследование престола, к примеру. Разумеется, никакого престола он не увидит как своих собственных ушей! Как только Эгиль сделает свое дело, его можно будет тут же без лишнего шума убрать. Не думаю, что мои наследнички станут сильно возражать против такого развития событий. Лишний конкурент им тоже не нужен. Но для начала пусть мой дорогой внук разделается с мальчишкой. Бить нужно будет наверняка, чтобы один-единственный удар стал смертельным, а для этого нужно иметь особое оружие. И оно у меня есть – Низвергающий души, кинжал, подаренный мне самим Локи. Пусть Эгиль воткнет его в этого Виктора, и душа мальчишки сразу же полетит в ужасный мир Темного бога, туда, куда я отправил и его мать! Я берег этот кинжал для самого Вёлунда, но сейчас выбирать не приходится. Пусть первой жертвой Низвергающего души станет этот чертов мальчишка!»
Эгиль сидел в ресторане «Палкинъ», когда у него зазвонил телефон. Номер оказался незнакомый, но он, подумав, решил все-таки ответить.
– Принц Эгиль? – с чудовищным скандинавским акцентом спросил мужской голос. – Я есть твой дядя Ульф. Я звонить по поручение конунг Нидуд.
«У этого болвана явные проблемы с произношением и изучением языков», – подумал Эгиль, но вслух ответил:
– Что хочет от меня конунг?
– У конунг есть предложение к Эгиль, – тоном заговорщика произнес Ульф. – Он поручил я встретиться с принц.
– Что за предложение?
– Если принц хотеть, он узнавать от я.
