«волчка» на пригоршню меди обмишурить, а другое – людей воровать! Да еще и заезжих, да при которых дружинники сэконунга охранителями состоят! Кому ж оно надо, петлю самому себе на шею ладить?! С этим трудно было не согласиться. Мужичков постращали еще немного для верности и отпустили, следом отправили измаявшуюся базарную охрану, Пустоглазый с сожалением развел руками… Пришлось откланяться несолоно хлебавши.
Из торговой слободы Харальд с Иваром ехали молча и расстались у ворот подворья со взаимным чувством облегчения.
– Этих-то куда? – спросил напоследок Харальд, кивнув в сторону повесивших носы Херда и Свана. – К брату, на гостевую? Или просто выпороть за недогляд?
– Оставь их пока что мне, – отозвался лорд. – И остальных из четверки тоже. Пусть отрабатывают. Думаю, Эйнар будет не в претензии.
Старший сын конунга пожал плечами, кинул поводья одному из своих бойцов и ушел. Ивар свернул к гостевому домику. «Надеюсь, Тихоня с протоколом справился, – думал он, размеренно шагая по дорожке. – Хотя, конечно, куда бы он делся? У Творимира не забалуешь. Надо было его, а не Ульфа отправлять. Даже если и проворонил бы, так по свежим следам нашел». Советник поморщился. Знал бы, где упасть, – соломки бы подстелил! Он вспомнил веселое щебетание Нэрис за завтраком и скрипнул зубами. Каждая новая мысль о жене отзывалась глухой тянущей болью под ребрами. В груди снова задрожали, опасно натянувшись, невидимые струны… Нет. Надо взять себя в руки. Она жива, она должна быть жива, иначе все это не имеет никакого смысла.
А смысл есть во всем и всегда. Так, кажется, говорила Астрид?..
Позади скрипнул снег, кто-то неуверенно кашлянул. Ивар, обернувшись, встретился глазами с Хердом.
– Что?
– Да я… Это самое…
– Расслабься, – бросил лорд, – пороть не буду.
– Да я не про то… Вы вот Пустоглазого про жулье рыночное, говорят, спрашивали? – робея под холодным взглядом шотландца, выдавил из себя дружинник. – Ну, про местное. Так вот я и подумал – на базаре ведь не только свои меж рядов толкутся?
– Не только, – равнодушно согласился Ивар. – Могли и сторонних привлечь. Или на берегу кого нанять, там всякой шушеры хоть горстями греби. Но в порт я сейчас уже не поеду.
– Так я ж и не предлагал, – заморгал Херд. – Чужаки – они что… Они дело понятное. Но ведь бывает же, что вроде как свой, да и не совсем?
– Короче! – поторопил советник. Невнятный гундеж Херда некстати напомнил ему Тихоню.
Дружинник скосил глаза в сторону большого дома и понизил голос:
– Слыхали мы тут кой-чего, покуда вы с Харальдом у Гюнтера сидели. Бойцы Гуннара, из сменных, на базаре сегодня были – ну и приметили в толпе рожу знакомую. Хотя делать ей там было вроде нечего! Вот я и подумал…
Лорд Мак-Лайон сбавил шаг.
– Гуннаровых дружинников с нами не было, – напомнил он. – Только Харальда.
– Так они нам и рассказали. А им уж…
– Ясно. И что за «рожа»?
– Тоже из наших, бывших, – кривясь, сказал норманн. – Та еще гниль древесная. Лет десять назад Харальд лично его из города вышвырнул… Я даже имени не помню. Старая история.
– А подробнее?
– Это перед самой свадьбой Рагнара было, – ответил Херд. – Астрид-то не из Бергена… В общем, за невестой поезд свадебный отрядили. Солидный, как положено, – и конунг своих бойцов жениху дал, и брат старший. Вот среди тех дружинников, которые Харальда были, этот и затесался. До невесты добрались чин по чину, обратно с обозом двинулись, тут и вышла неприятность. На свадьбу же вся родня слетается, так что и батюшка невесты, и матушка, и сестры тоже ехали. И была среди них девица – сирота, отец ее вместе с отцом Астрид воевал когда-то. Он, стало быть, в бою и погиб, а дочку друг его в свою семью принял. Хорошенькая была. Ну, этот шельмец глаз на нее и положил! Путь неблизкий, на ночь у кого-то из бондов остановились, дружинники, понятно, слегка на грудь приняли – вот этому самому кой-чего в башку и ударило. Заманил он ту девицу в сарай, уж не знаю как, да и…
Лорд вздернул брови:
– И его за это прямо в том же сарае за ноги не подвесили?
– Ежли б добился, чего хотел, – так уж подвесили бы обязательно, – уверил Херд. Сван, сплюнув в снег, поддержал товарища энергичным кивком. – Причем и не за ноги вовсе. Но говорю ж, пьяный был. Девица вырвалась, заголосила, прочие сбежались… Отметелили его, понятно, так, что любо-дорого! Но дружинник-то Харальда, а Харальд в Бергене. Так что повязали, в телегу кинули
