упустил, второй… Но уж теперь-то дудки! «Сам лягу, да приказ выполню», – упрямо подумал норманн, еще сильнее налегая на дверь. А вслух сказал:
– Мне о себе думать не след, Харальд. Я на службе. Сказал – не впущу, да так тому и быть… Хозяина тут нет, Одином клянусь. А госпожу я вам не отдам, что хотите со мной делайте!
Снаружи выругались.
– Да не нужна мне твоя госпожа! – в сердцах воскликнул Харальд. – Открывай, Тихоня! Не то ведь ты меня знаешь!..
– Знаю, – согласился тот. – Дак ведь и ты меня тоже. Хочешь – дверь выноси, хочешь – избу на бревна раскатывай, а только у меня приказ!
– Вот же дурень старый! – рявкнул выведенный из терпения Гуннар. – Приказ у него! Да ты не забыл ли, на чьей земле копытом бьешь?!
– Уж всяко не на твоей, – буркнул Ульф.
Ярл, к счастью, его не расслышал, однако дверь сызнова заходила ходуном. Похоже, Харальд и вправду вознамерился снять ее с петель. Тихоня затравленно обернулся к перегородке. Госпожа лежит больная, ни подпола, ни черного хода. А дверь долго не продержится, они уж там всерьез за нее взялись. Глаза норманна, скользнув по клетушке сеней, остановились на тюфяке. Там, у изголовья, лежал меч. Тихоня сжал кулаки. Вспомнились собственные слова – о том, как не поступают со своими. Так-то оно так, да только… Ульф прислушался к гомону снаружи и снова посмотрел на меч. Где же лорд? Ведь рассвело давно, а он к утру быть обещался!..
– Тихоня! Последний раз говорю тебе – открывай!
Старый вояка понуро качнул головой и шагнул к тюфяку. Что толку душу зазря растравлять? Выбор свой он давно уже сделал… Ульф протянул руку к ножнам.
А потом недоверчиво скосил глаза на дверь. Гул голосов и гневные выкрики по ту сторону вдруг сменила гробовая тишина. Такая, что Тихоня замер, не успев даже коснуться оружия. Громко скрипнул снег под чьим-то сапогом.
– Я так понимаю, – обмирая от радости, услышал Ульф, – это меня вы здесь ждете, господа?.. Польщен. Но все-таки спрошу: по какому поводу собрание?
– Ваше сиятельство! – взвыл Тихоня. И, ног под собой не чуя, метнулся к двери. Однако поднять засов не успел – мрачный голос Харальда вернул его с небес на землю:
– Тебя ждем, лорд, верно. И повод есть… Ты моего брата отравителями стращал? Ну так траванули его, все по твоему слову. С того света жена еле достала. И вот очень мне интересно теперь: коли знал ты, что так будет, – может, и злодея по имени знаешь?
Пауза. И спокойное:
– Знаю.
– Так что ж ты, гнида, раньше молчал?!
– Погоди, Гуннар. Но вопрос-то дельный, а, лорд?..
Харальд говорил тихо, но прослуживший под его началом много лет Тихоня поежился. Старшего сына конунга он действительно знал очень хорошо. И тон этот, обычно не суливший собеседнику долгой жизни, – тоже. Однако на лорда Мак-Лайона ни толпа у дверей, ни взбешенный Гуннар, ни явная угроза в намеке Харальда, судя по всему, не произвели ни малейшего впечатления.
– Вопрос дельный, – согласился он. – Но прежде чем ответить, задам встречный: чем отравили твоего брата и как?
– Рыбы ему захотелось, – буркнул вместо Харальда Гуннар. – И что? Имеет право!
– Само собой. – В голосе шотландца слышалась усталость. – Но я его предупреждал, что до моего возвращения ничего есть не стоит. Так какие ко мне теперь претензии? Уж не опух бы от голода за день, мм?..
– Да ты…
– Постой, Гуннар, – перебил ярла Харальд. – А ты, лорд, не нарывайся. Говори – кто?
Тихоня прилип ухом к двери. С той стороны было тихо. «Слукавил, что ли? – подумал Ульф. – Не знает?»
– Скажу, – помолчав, отозвался Ивар. – Но не здесь. И не тебе, а всем. Собирай людей в большом доме – каждого, кто был на тризне, включая слуг и рабов. Пустоглазого с семейством зовите тоже. Я ни от кого бегать не собираюсь, так что пойду с тобой. Ульф!
– А? – вздрогнул Тихоня.
– Как леди Мак-Лайон?
– В жару лежит, ваше сиятельство!
