Норманны зимой носят варежки да рукавицы, перчатки у них не в ходу – пальцы сильнее мерзнут. Значит ли это, что опасный гость был не из северян?.. Возможно. Но тогда с чего бы дочери норманнского ярла, никого в Бергене толком не знающей, впускать в дом чужака? Да еще и в свою первую брачную ночь!
– Я удивляюсь, как у него вообще прийти смелости хватило, – задумчиво проронил лорд. – Добро бы она одна была. Но при живом-то муже?
– Полуживом, – пасмурно сказал Эйнар. – Ты ж сам видел, как я на пиру брагу ковшами хлестал. Эх, прав был отец, когда свиньей меня обозвал! Не наберись я так…
– Но ты набрался, – медленно выговорил советник. – В слюни. И вынесли тебя из отцовского дома не в дань традиции, а именно по этой причине. Сторонний человек этого знать не мог. Значит, убийца определенно присутствовал на пиру – и был уверен, что в себя ты придешь еще ой как не скоро. Тебя ведь, пока несли, два раза в сугроб роняли – ты и пальцем не шевельнул.
– Кто-то из гостей? – выпрямился сэконунг.
– Скорее всего. Другое дело, что их там был целый воз и маленькая тележка. Так… Если принять во внимание вариант с чужестранцами… Сундуки, где лежало оружие, стояли почти что у самых дверей. Кто сидел за ближайшим столом?
– Ты меня спрашиваешь? Мы с Гуннаром уже на бровях приехали! Десяток моих бойцов в конце зала сидел, помню. Но до сундуков там, кажется, порядочно было – они справа от входа стоят, за перегородкой, а дружинники мои в левом от двери углу сидели.
– Русы, – вспомнил Ивар. – И правда.
Он задумчиво прищурился. Вспомнил Творимира, его старого товарища – невысокого, юркого, сложением напоминающего подростка… И с сожалением покачал головой: нет, вряд ли. Учитывая то, кому служит бывший воевода, и то, что русов норманнская дружина сообща недолюбливает, это было бы слишком рискованно. Да и правда, далековато. Кто же там сидел, чтоб их черти взяли? В ушах Ивара вновь зазвучал сконфуженный голос супруги: «Я скальда этого к византийским купцам отправила…»
– Точно! – Лорд хлопнул себя по колену. – У двери сидели византийские купцы!
– Да ты рехнулся, что ли? Их же весь Берген знает. Фемел и Ливелий – люди почтенные, в летах, какое там – ножами махать?
Ивар не ответил. У него в голове уже стремительно выстраивалась цепочка: поход на Византию, в котором Эйнар подобрал отряд русов, – подозрительный товарищ Творимира, ростом навскидку как раз не выше Хейдрун, – византийские торговцы – торговая слобода – ярл с острова Мэн, внезапно нагрянувший в Берген, – его сестра, с ненавистью глядящая на соперницу… А почему бы и нет? Берген торговый город, и у одноименной слободы здесь едва ли не больше власти, чем у самого конунга. Островной ярл Сигурд имеет в слободе своих союзников, причем людей как раз почтенных и уважаемых. У него могли быть дела с господами Ливелием и Фемелом? Могли. А у купцов могла быть какая-то связь с Вячко, учитывая то, что он пришел из Новгорода, а Новгород плотно завязан на торговле с греками? Могла. Опять же налицо прямая выгода хозяину острова Мэн, для которого сестра является этакой разменной монетой – если Хейдрун не выживет, сын конунга станет вдовцом, не связанным более никакими обязательствами. И тогда точно женится на Сольвейг. Небось от Ингольфа отбиться в случае чего у ярла Сигурда бойцов хватит! А уж дальше, на правах кровного родственника, он найдет способ прибрать к рукам и Берген, и весь остальной север…
Пальцы Ивара замерли на секунду и вновь пришли в движение – не сходилось. Причем аж по двум пунктам, и оба касались предполагаемой личности убийцы. Во-первых, Вячко опытный боец, другого Эйнар к себе бы не взял. И силы русу, несмотря на скромное телосложение, явно не занимать. Он бы достиг цели с одного удара. Второе – странное поведение самой жертвы. Сомнительно, что выросшая в Тронхейме дочь ярла могла быть знакома с Вячко. А даже если и была, то явно не настолько близко, чтобы открыть русу дверь посреди ночи, да еще и беседовать с ним, стоя в одной нижней рубашке!.. «Если только они не были любовниками», – подумал советник и тут же отмел эту мысль как полную ересь. Девочке всего пятнадцать, а у таких отцов, как Рыжий, дочери определенно по струнке ходят. К тому же Хейдрун без памяти влюблена в своего жениха – это бросается в глаза за милю. Какие, к черту, любовники?
– Эйнар, – устав ломать голову, спросил лорд Мак-Лайон, – ярл Ингольф приехал с супругой?
– Конечно. И с сыновьями. Да ты их видел – двое, тоже рыжие, в отца.
– Угу… То есть еще и братья…
– Ну да. – Сэконунг непонимающе склонил голову набок. – А что?
– То, – вздохнул Ивар, – что твоя невеста не могла впустить среди ночи в дом чужого человека. А если б и решилась впустить, то для начала оделась бы. Выводы делай сам.
– Это был кто-то свой? Родственник, хочешь сказать?
