втерли в его тело какой-то густой желтый жир.
На траву перед Тенью положили нож. Махнули пистолетом – и Тень взял нож. Рукоять из черного металла, шероховатая и удобная. Клинок на вид острый.
Потом они распахнули двойные ворота из внутреннего двора в мир снаружи, и двое мужчин зажгли высокие костры, и пламя затанцевало и затрещало.
Открыли кожаные мешки, и каждый гость взял по резной черной палочке, больше похожей на тяжелую узловатую дубинку. Тени невольно вспомнились дети Соуни Бина, как они вылезают из-под земли с дубинами из берцовых костей…
Потом гости расположились по краю двора и застучали палочками в барабаны.
Начали медленно, тихо – низкая пульсация, точно сердце билось. Потом стали выбивать и выстукивать странные ритмы, стаккато, что колебалось и кружило, все громче и громче, пока не заполнило разум и мир Тени. Ему казалось, что само пламя вспыхивает в такт барабанам.
А потом за стенами дома поднялся вой.
Страдание было в этом вое, и тоска, и он пронесся над холмами, перекрывая барабанный бой, этот вопль утраты, боли и ненависти.
Существо, которое проковыляло через ворота во двор, стискивало голову, зажимая уши, словно хотело прекратить пульсацию барабанов.
Пламя осветило его.
Оно было огромно, больше Тени, и наго. На нем не было ни волоска, и с него капала вода.
Опустив руки, монстр огляделся, и его лицо искривила безумная гримаса.
– Прекратите! – возопил он. – Прекратите шуметь!
А люди в стильной одежде все выбивали ритм, быстрее, громче, и шум затопил Тени голову и грудь.
Существо вышло на середину двора. Глянуло на Тень.
– Ты, – сказало оно. – Я же тебя просил. Я же говорил тебе про шум. – И оно завыло – низким гортанным воем ненависти и вызова.
Существо подобралось ближе к Тени. Увидело нож и замерло.
– Сражайся! – крикнуло оно. – Сразись честно! Не хладным железом! Сразись со мной!
– Я не хочу с тобой сражаться, – сказал Тень. Он уронил нож в траву, поднял пустые руки.
– Слишком поздно, – сказал лысый, который не был молодым человеком. – Уже слишком поздно.
И бросился на Тень.
Впоследствии, припоминая этот поединок, Тень видел лишь обрывки. Помнил, как рухнул наземь и перекатился. Помнил барабанный бой и лица барабанщиков, что голодными глазами следили за двумя фигурами в огненном свете.
Они сжимали, дубасили и молотили друг друга.
По лицу монстра бежали соленые слезы. Мы стоим друг друга, подумал Тень.
Монстр ударил Тень локтем в лицо, и Тень почувствовал вкус крови. И ощутил, как в нем самом вздымается гнев – алая волна ненависти.
Он выбросил ногу вперед, поддел монстра под колено и, когда монстр отшатнулся, врезал ему кулаком в живот, отчего монстр вскрикнул и взревел с болью и гневом.
Взгляд на гостей: в лицах барабанщиков Тень прочел жажду крови.
Поднялся холодный ветер, морской ветер, и Тени показалось, что в небе зависли великанские тени, огромные фигуры, которые он видел на корабле из ногтей мертвецов, и сейчас они смотрели на него с высоты, словно этот поединок и удерживал их на корабле, не давая высадиться, не давая уйти.
Это древний бой, думал Тень, древнее, чем кажется мистеру Элису; и Тень все думал об этом, даже когда когти твари полосовали ему грудь. Бой человека с монстром, древний, как само время: это Тезей сражается с Минотавром, это Беовульф силится одолеть Гренделя, это бой всякого героя, что стоял меж светом и тьмою и стирал с меча кровь какой-нибудь нечеловеческой твари.
Горели костры, а барабаны грохотали, и вибрировали, и пульсировали, словно билась тысяча сердец.
Когда монстр напал снова, Тень поскользнулся на мокрой траве и упал. Пальцы твари охватили его шею и сжали: Тень чувствовал, как все тускнеет и отдаляется.
Он сомкнул пальцы на кустике травы, вонзил их в землю, потянул, захватывая пригоршню травинок и липкой земли, и вдавил
