секреты?
Они велели мне плюнуть на ладонь, сами сделали то же самое, и мы все пожали друг другу руки.
Тайным местом оказалась заброшенная водонапорная башня в поле неподалеку от моего дома. Мы залезли на нее по высокой лестнице. Снаружи башня была грязно-зеленой, а внутри оранжевой от сухой ржавой пыли, покрывавшей стены и пол. На полу лежал бумажник без денег, зато с сигаретными вкладышами. Джейми показал мне карточки – фотки давно состарившихся игроков в крикет. Мальчишки сложили журнальные страницы на полу, придавив бумажником.
– А теперь пойдем в «Ласточкино гнездо», – сказал Дуглас.
Это было большое поместье поблизости от моего дома и вдали от дороги. Отец говорил, владельцем усадьбы был граф Тентерденский, но он умер, а новый граф просто запер особняк и уехал в город. Я туда ходил, но углубляться в сад не решался. Поместье вовсе не выглядело заброшенным. Сады были ухожены, а где есть сад, полагается быть и садовнику. То есть взрослому.
О чем я им и сообщил.
– Да ну, – сказал Джейми. – Вряд ли там кто-то живет. Может, раз в месяц кто-нибудь приезжает постричь газоны. Ты что, боишься? Мы там сто раз уже были. Даже тысячу!
Разумеется, я боялся и, разумеется, сказал, что ни капельки не боюсь. Мы дошли по дорожке до главных ворот. Они были закрыты, и мы протиснулись между прутьями.
Дорожку обрамляли кусты рододендрона. Перед домиком, где, видимо, когда-то жил привратник, стояли ржавеющие железные клетки, куда поместились бы охотничья собака или ребенок. Мы прошли мимо, к подкове парадного въезда и дверям. Мы заглянули в окна, но ничего не увидели. Внутри было слишком темно.
Обойдя дом, нырнули в заросли рододендронов, вынырнули – и очутились в какой-то сказочной стране. Там был волшебный грот с камнями, нежными папоротниками, причудливыми растениями, каких я никогда не встречал: цветы с пурпурными листьями и листья, как будто пальмовые, и прячущиеся маленькие соцветия, точно драгоценности. Водопадом скатываясь с камней, по гроту бежал ручеек.
– Я туда посикаю, – объявил Дуглас.
Сказано – сделано. Он подошел к ручейку, стянул шорты и помочился в воду, брызгая на камни. Остальные тоже повытаскивали свои штучки и встали рядом.
Меня это поразило. Я отлично помню. Поразило, с какой радостью они взялись за это дело, – и то, что они повели себя так погано в этом чудесном месте, осквернили чистую воду и магию грота, превратив его в туалет. Это казалось неправильным.
Закончив, они не убрали свои пиписьки, а стряхнули, развернулись и уставили их на меня. У Джейми уже пробивались волосы.
– Мы кавалеры! – закричал Джейми. – Знаешь, что это значит?
Я читал про английскую гражданскую войну, где кавалеры (неправые, но романтичные) сражались с круглоголовыми (правыми, но неприятными), но вряд ли он об этом. Я покачал головой.
– Это значит, что мы необрезанные, – объяснил он. – А ты кавалер или круглоголовый?
Теперь я понял.
– Круглоголовый, – пробормотал я.
– Ну-ка покажь! Давай. Вынимай!
– Нет. Отстаньте, вас не касается.
На секунду я решил, что дела плохи, но Джейми рассмеялся, убрал член, и остальные, как по сигналу, сделали то же самое. Потом они рассказывали друг другу матерные анекдоты, которых я вообще-то не понимал, поскольку был смышленым ребенком, не более того, но все запомнил и спустя месяц чуть не вылетел из школы: рассказал анекдот однокласснику, а тот порадовал им родителей.
В анекдоте было слово «хуй». Тогда я впервые его услышал – в грязной байке, в волшебном гроте.
Директор вызвал моих родителей и сообщил им, что я сказал очень плохое слово, настолько непристойное, что он не решится его повторить и вообще объяснить, что же я натворил.
Вечером, когда мы вернулись домой, мама спросила, что это было за слово.
– Хуй, – выпалил я.
– Никогда больше этого слова не повторяй, – сказала мама. Сказала твердо и тихо, она хотела мне добра. – Оно
