Я пожал плечами.
– В этом городе все спят друг с другом. Мы занимаемся друг с другом любовью. Доказываем, что мы еще живы.
«Она что, провоцирует?» – подумал я. Да вроде нет.
Она спросила:
– Есть хочешь?
Я сказал, что немножко.
Она сказала:
– Здесь рядом есть место – подают лучший в городе гамбо. Пойдем?
– Я слыхал, в вашем городе не стоит гулять одному по ночам.
– Верно, – сказала она. – Но ты не один. Ты со мной. Когда ты со мной, ничего с тобой не случится.
На улице школьницы сверкали голыми грудками на радость прохожим. В ответ на каждую вспышку сосков толпа взревывала и швырялась пластиковыми бусами. Женщина с красной лентой называла свое имя, когда мы знакомились, но оно вылетело у меня из головы.
– Раньше так делали только на Марди Гра, – сказала она. – Но туристам нравится, и туристки развлекают туристов. А местным по барабану. Если захочешь отлить, – прибавила она, – скажи мне.
– Хорошо. А зачем?
– Потому что обычно здесь грабят и избивают туристов в переулках, куда туристы идут отлить. А потом они очухиваются в Пиратском переулке с больной головой и пустым кошельком.
– Хорошо, буду знать.
Она указала в проулок, смурной и пустынный:
– Вон туда не ходи.
Она привела меня в бар со столиками. Телевизор над стойкой показывал «Ночное шоу» с отключенным звуком и включенными субтитрами, которые то и дело распадались на циферки и фрагменты. Мы заказали по миске гамбо.
Честно сказать, от лучшего в городе гамбо я ожидал большего. Суп оказался почти безвкусным. Но я все-таки съел всю миску – мне надо было поесть, я не ел весь день.
В бар вошли трое. Первый жался, второй раздувался, третий еле волочил ноги. Первый был одет, как владелец похоронной конторы викторианской эпохи: высокий цилиндр и все как положено. Бледный, как рыбье брюхо, длинные волосы свисают тонкими прядями, в длинной бороде – серебряные бусины. Второй – в длинном кожаном пальто, весь в черном. Последний, который еле держался на ногах, остался в дверях. Длинные сальные волосы закрывали его лицо, и я только сумел разглядеть, что кожа его была грязно-серой. У меня побежали мурашки.
Первые двое устремились к нашему столику, и на миг я испугался за свою шкуру, но они не обратили на меня внимания. Смотрели на женщину с красной лентой; оба поцеловали ее в щеку. Спросили про общих друзей, с которыми давно не виделись: кто с кем, когда, в каком баре и почему. Они смахивали на лису и кота из «Пиноккио».
– А что стало с твоей симпатичной подругой? – спросила женщина у черного.
Он как-то невесело улыбнулся:
– Положила беличий хвост на входе в нашу фамильную усыпальницу.
Женщина поджала губы.
– Тогда тебе лучше без нее.
– Вот и я так думаю.
Я посмотрел на того, от которого мурашки. Запущенный, тощий и серогубый наркуша. Смотрел в пол. Почти не шевелился. Что они делают вместе, эти трое – кот, лиса и призрак?
Рыбий приложился губами к руке женщины с красной лентой, поклонился ей, насмешливо махнул мне, и все трое ушли.
– Твои друзья? – спросил я.
– Нехорошие люди, – сказала она. – Макумба[17]. Никому не друзья.
– А что с тем парнем, который стоял у двери? Он болен?
Она помялась, покачала головой:
– Не то чтобы болен. Я скажу, когда будешь готов.
– Скажи сейчас.
Джей Лено в телевизоре беседовал с худенькой блондинкой. ЭТ& НЕ.РО$ТО КИН1/2, говорилось в
