и ноющей, но с такой можно уже было позволить себе осторожно сесть и осмотреться. Что я и сделала: медленно, не спеша, боясь сделать лишнее движение, села и не менее осторожно открыла глаза.
Я действительно оказалась на широком и низком ложе. На мне было надето нечто полупрозрачное и ужасно неприличное. Собственной одежды я не смогла найти. И закрывало мою наготу от случайного взгляда лишь шелковое покрывало. В него я и замоталась, чтобы встать с ложа. Первым делом я подошла к большому резному окну.
Там был сад, большой и красивый. Я заметила нити орошающих каналов, пересекавших его. Сразу же почувствовала, что во рту сухо, и огляделась в надежде найти воду для питья. Только сейчас я заметила на невысоком ажурном столике поднос со свежими фруктами и серебряный кувшин. Спешно пересекла маленькие покои, схватила кувшин и поднесла его сразу к губам, даже не пытаясь отыскать стакан. Мое разочарование было безмерным. В кувшине находился какой-то сладкий напиток. Фыркнув, я с шумом опустила кувшин обратно на поднос и взялась за фрукты, надеясь хотя бы ими утолить жажду.
Должно быть, шум от моих действий привлек внимание, и невысокие узкие резные двери открылись, являя мне мужчину, одетого в зеленый халат, из-под которого торчали шаровары. Его туфли с загнутыми носами позабавили меня. На голове мужчины была намотана ткань. Караванщики носили другие головные уборы, но охранники, так же как и неизвестный мужчина, наматывали ткань, и я знала, что это называется чалма.
— Добрый день, — поздоровалась я.
Мужчина меня не понял, но чуть склонил голову в знак приветствия. Он подошел ко мне и пристально оглядел. Подобное мне не понравилось, и я нахмурилась, следя за ним.
— Бехман, — сказал он, указывая на себя. Затем дотронулся до меня, и я сделала шаг назад, показывая, что мне не нравится, когда меня трогают чужие люди. Он снова указал на себя и повторил. — Бехман.
— Я поняла, — кивнула я. — Мадам Литин.
Мужчина, назвавший себя Бехманом, покачал головой — он меня не понял.
— Имя, — произнес он на том языке, на котором разговаривал с местным населением Лоет. — Твой имя.
— Мадам Адалаис Литин, — представилась я полностью. Затем потерла лоб, вспоминая, чему меня успел намучить Вэй. — Где я?
Ответ я уже не поняла, и это удручало. Бехман вздохнул и вернулся к дверям. Открыв их, он впустил двух женщин. На женщинах были надеты свободные длинные платья и платки на головах. К тому же они были босы, как и я, впрочем. Моих сапог не было, всей одежды тоже. Одна из женщин подала мне халат, который все это время лежал рядом с ложем, но я умудрилась его не заместить. Затем указала на дверь.
— Идти, — произнес Бехман.
— Куда? — спросила я, но опять осталась непонятой. Все трое ждали, когда я выйду из покоев. Проявлять норов пока не было причин, к тому же я нуждалась в том, чтобы выяснить свою судьбу и оглядеться. Меня провели по светлому мраморному коридору в помещение, назначение которого я поняла сразу же — баня. Идея помыться нашла живой отклик в моей душе, и я даже не подумала сопротивляться.
После того как отмыли и намазали маслами, запах которых немного кружил голову из-за своей въедливости, меня вернули в те же покои. Здесь ждала одежда: шаровары, шелковая рубашка, безрукавка и туфли без задников. И вновь я порадовалась, что на мне будут штаны, — это многое облегчало. Например, бег или драку… Ах, где же ты, мой милый капитан? Ответа мне, конечно, никто дать не мог, но я очень надеялась, что он спешит мне на выручку.
— Идти, — услышала я голос Бехмана, как только мои волосы были приведены в порядок.
Женщины заплели мне косу и уложили ее вокруг головы; длины отросших волос едва на это хватило. Украсили мою голову нитью жемчуга, попытались накрасить лицо, но этому я воспротивилась, и Бехман махнул рукой. Затем накинули поверх головы прозрачное покрывало и вновь повели куда-то.
Когда мы вышли за красивейшие ажурные двери, я отметила, что появилась охрана. Одеты они были в красные одежды, вооружены саблями и кинжалами, и я сразу подумала, что мне отсюда не вырваться. Раздосадованную, меня провели по светлым каменным коридорам и остановились перед новыми дверями. Бехман постучал и, когда послышался мужской голос, ввел меня в просторные покои. После этого мой провожатый попятился и вышел.
Я увидела мужчину в черных одеждах с татуировкой на щеке. Сразу же вспомнились ночь и мой похититель, сдернувший с лица ткань. В темноте и ужасе от того, что мое тело стало объектом его внимания, я толком ничего не разглядела, кроме татуировки. Впрочем, ее, как оказалось, я тоже не разглядела. Заметив клыки, я решила, что это какое-то оскаленное животное. Но на щеке мужчины красовался не зверь — это было некое жуткое существо.
