расфокусированным, и марширующие солдаты нелепо дергались и шатались.
Детей в Ангелусе время от времени собирали по тоннелям и вели в бункер, оборудованный под кинотеатр. В бункере было темно, гулко, холодно, пахло потом и протекшим топливом. Лаури все еще помнил, как попал туда впервые: двести мальчиков затолкали туда, будто уголь в топку, заперли за ними двери, и те, что помладше, писались и ныли, но потом затихли. Даже сам Лаури сперва боялся, что это ловушка, — но это была не ловушка. В ловушку он попал через несколько лет, когда его загнали в последний, неосвещенный и переполненный вагон Локомотива «Ангелус», который повез их на поле боя, в долину Блэккэп, где на самом-то деле его и ждало самое замечательное зрелище в его жизни, хотя видеть ему довелось не так уж много.
Огромный экран мягко светился, мерцал, а затем как будто растрескался: по нему побежали дрожащие черные полосы и хаотичные чернильные пятна, а потом все они растворились в облаке темного дыма, застелившего экран, и вот наконец — ш-ш-ш! — вороненый Локомотив рассек клубы дыма и увлек его за собой вдаль по рельсам, а камера, отдалившись, показывала бескрайнее серое небо, серые равнины, мир, созданный из теней — такую устрашающую пустоту, что Лаури чуть не обмочился; а затем на экране возникли белые печатные буквы на черном фоне:
«ЛОКОМОТИВ „ЛИВИНГСТОН“ ПАТРУЛИРУЕТ СЕВЕРНУЮ ГРАНИЦУ. ЦИВИЛИЗАЦИЯ ЕЩЕ НЕ КОСНУЛАСЬ ЭТОГО КРАЯ, НО ЛОКОМОТИВ „ЛИВИНГСТОН“ СЛУЖИТ ВЕЛИКОЙ ЦЕЛИ!»
Или что-то в этом роде. Бункер был полон грохота и галдежа, Лаури упал на колени...
Он шагал сквозь туман, как ему казалось, вот уже несколько дней. Земля была неровной — он то и дело спотыкался о миниатюрные каменные препятствия. Вокруг безмолвно вились тени его солдат. Поначалу он не находил в том ничего странного — говорить все равно не о чем; но скоро их молчание все же стало его пугать. Он уже сомневался в том, что они настоящие. Может, в ночи, в тумане их подменили враждебными отражениями? Он сплюнул и выругался. Не будь таким жалким трусом, велел он себе.
— Кольер!
— Сэр?
— Вот вы где...
— Да, сэр!
— Я вас потерял...
— Да, сэр. Я знаю.
— Тернстрем!
Тернстрем откликнулся не сразу, и Лаури, громко топая и отмахиваясь от вьющихся у лица струй тумана, подошел к кучке солдат, среди которых надеялся увидеть Тернстрема, но его там не было. Отвернувшись от них, Лаури сграбастал за плечо первого, кого увидел перед собой. Но рука его ухватила не мундир, а копну грязных черных волос. Неведомое существо развернулось, и к мертвенно-бледному лицу Лаури на миг прижалось другое лицо — нечеловеческое, угловатое, с красными глазами. Затем незнакомец дернулся — и без усилий высвободил шевелюру из захвата. Лаури споткнулся, а чужак из Первого Племени скрылся в тумане.
Раздался крик. Лаури достал пистолет.
34. КУ КОИРИК
Холодный туман заполнил долину, скрыв от глаз ее скалистые границы. Он вился и колыхался, как сигаретный дым, оседая мокрыми разводами у Лив на лице — густой белый кисель со зловещим красным оттенком. Кридмур уверенно шагал сквозь этот туман, и тот обволакивал его фигуру, то и дело сливаясь в цельное полотно и протягивая зыбкие пальцы к Лив, которая плелась позади, поддерживая сгорбленного и дрожащего Генерала.
— Уже близко. Крепитесь, — сказал ей Кридмур.
— Я думала, мы идем к Краю Света.
— Надеюсь, что нет! Искренне надеюсь. Наши враги отстали от нас. Иногда я их почти не слышу. Скоро путь их вымотает. Они не так крепки, как мы.
— И что тогда?
Он пожал плечами:
— Совьем гнездышко посреди этих земель. Я построю дом и буду добывать пропитание, а вы будете заботиться о малыше.