— Нет...
— Линия! Я слышу, как неподалеку маршируют солдаты. Ревут моторы. Нам нужно идти вперед.
— Кридмур...
— Мы должны идти. Позаботьтесь о Генерале.
Кридмур продвигался по лесу широким шагом, пригнув голову, инстинктивно держа руку на оружии. Отставая от него шагов на двадцать, Лив тащила за руку спотыкающегося Генерала, как непослушную собаку. Под ногами шелестели листья и трещали ветки.
— Кридмур, помедленнее! Генерал едва...
— Нет времени. Нет времени.
Дубовые кроны плыли над их головами густым навесом. Иногда Лив забредала в тень, а Кридмура озарял столп солнечных лучей; иногда Лив, моргая от слепившего солнца, теряла из вида Кридмура, погруженного в тень, и шла только на шум, с которым он продирался сквозь чащу. Они шли так несколько часов подряд, чуть ли не по колено утопая в листьях, точно в сугробах. Солнце плавно садилось — а может, просто листва над ними сгущалась: свет пробивался сквозь кроны уже совсем редко, и лес затопило мягкими сумерками. Было прохладно, безветренно, сухо и душно. Наконец Кридмур приказал:
— Стойте.
Он встал у подножия дуба и глянул вверх. Вытянул руку, предупреждая Лив, чтобы не подходила. Но затем передумал и подозвал ее.
— Ждите здесь! — сказала она, отпуская руку Генерала.
Она сделала несколько шагов навстречу Кридмуру и ощутила неприятный запах, становившийся тем сильнее, чем ближе она подходила. Когда она подошла к дубу, ее лицо побледнело, и она прикрыла его грязным рукавом. Воняло гнилью, пометом и чем-то еще — маслянистым, металлическим и горелым.
Над их головами висело с полдюжины окровавленных и распотрошенных трупов. Сломанные спины перекинуты через ветви, кровь стекала в дупла по ветвям и стволу.
Сперва Лив решила, что трупы человеческие, но потом заметила обглоданную ногу с тройным, точно клевер, копытом, разодранную шею и запрокинутую голову с остекленевшим глазом — хрупкие черты представителя местной фауны, так похожего на оленя. Она отвернулась, и ее вырвало.
— Ну и дела, — сказал Кридмур. — Теперь чуете?
— Да, Кридмур, конечно, да.
Она доковыляла до ближайшего ствола и прислонилась к нему, чтобы не упасть.
— Я имею в виду его метки, Лив. Его мочу. Оно метит своих жертв, понимаете? Масла, кислоты... Это не обычное животное, а нечто очень странное, каприз природы.
Он зашагал туда-сюда под оскверненным деревом, теребя бороду.
— Когти похожи на медвежьи. Повадки горного барса. Оно убивает ради удовольствия, видите? Разделывает трупы, как мясник, но не съедает их. Вас это не интригует, Лив?
— Спасибо, Кридмур, но чудовищами я не интересуюсь.
— Неужели?
Он присел и указал на густой покров из опавших листьев:
— Оно ползает, Лив! Ползает. Двигается не как кошка, а скорее как змея.
Она заметила, что листья вокруг дуба разворошены. Но можно ли по ним однозначно судить о способе, которым это существо передвигалось?
— Могу допустить, что это угорь, — продолжал Кридмур. — Тварь, выползшая из Западного Моря на безумный берег, нечто бесплотное, мимолетная мысль, химера, один из кошмаров этого мира, рожденный от чьего-то несварения желудка... Чудовище.
Он вскочил на ноги:
— Змий. Змий в раю! Разве я не говорил вам о нем?
— Говорили, Кридмур.
Он достал оружие и неприятно ухмыльнулся:
— Теперь их двое...
От задумчивого, нерешительного Кридмура, каким он казался поутру, не осталось и следа. Глаза его стали хитрыми и подлыми, ухмылка — уверенной, радостной и плотоядной. Казалось, его возбуждала мысль о том, что скоро прольется кровь.
