Голос Генерала стихал. Ему больше не хватало дыхания, и каждое новое слово давалось все тяжелей. Лив наклонялась уже так близко, что ее ухо чуть не касалось губ старика, а голова почти лежала на его вздымающейся груди.
— ...Разлетаюсь на куски. Истекаю кровью. Снова умираю и жду, чтобы, возродиться — и снова и снова начать борьбу, как только скроются звезды и наступит утро. Каждый раз...
Его губы слабо, с трудом шевельнулись, но в итоге с них сорвался лишь тихий шорох дыхания: вздох — и затем тишина.
— Ха... Если это все, для чего требовалось заставить его открыть рот, стоило пристрелить его еще много недель назад.
— Замолчите, Кридмур. Замолчите. Скажете хоть слово — клянусь, я вас убью.
Лив долго ждала слез, но их не было. В глазах и во рту стояла сухая пепельная горечь. Она подумала, что плакать, наверное, не сможет уже никогда.
Наконец она встала. Набрала пригоршню пепла и бросила на старика. Потом еще. Две пригоршни, чтобы прикрыть лицо, третья и четвертая — на грудь. Пепел набился в его приоткрытый рот, затуманил темно-зеленые глаза и блеск полированных медалей на мундире.
Нужно было закрыть ему глаза и рот...
Она посмотрела на грозовые тучи над Западным Морем, затем опять на восток. Ни малейшего признака рассвета.
— Не Оружие, — сказала она. — Лекарство.
— Лив. Лив, развяжите меня.
Но Лив и ухом не повела. Прикрыв рот, она с чувством отвращения к самой себе принялась искать провизию в поклаже убитых линейных.
— Лив, куда вы?
— Обратно в Новый Замысел, мистер Кридмур. Искать тех, кто выжил.
— Те, кто выжил, не примут вас с распростертыми объятиями, Лив. Вы привели к ним Линию — и привели меня. Позволили умереть их Генералу. Вас осудят и повесят.
— Возможно, так все и будет.
У двоих из линейных обнаружились рюкзаки. Один рюкзак был изрешечен пулями Кридмура — Мармиона. Она подняла второй и обнаружила, что может его нести.
— Уж простите, — добавил Кридмур.
— Тогда я, наверное, отправлюсь на восток. Пересеку Крайнюю Гряду и вернусь домой. Остановлюсь кое-где, чтобы забрать своего друга Магфрида. Думаю, имеем полное право вернуться домой — никто не может нас за это винить.
Она перерезала на линейном ремень, осмотрела его карманы. Небольшой нож, кусачки, немного белого пороха и что-то тяжелое, зубчатое, при ударе рождавшее небольшое голубое пламя.
Кридмур попробовал сесть. Но, охнув от боли, повалился назад. Лив обернулась понаблюдать за ним:
— Если я вас развяжу, вы сможете ходить?
Он смотрел на нее долго и пристально. Затем кивнул:
— Смогу, но с трудом. Вы меня сильно ранили, Лив. Раны не успели исцелиться до конца, прежде чем...
Она изучала его лицо, пока он не закрыл глаза, а потом отвернулась.
У каждого линейного была при себе стальная фляга. Лив по очереди открыла каждую из них, но все они оказались пусты.
— Гора Селфа, — сказал Кридмур.
— Да.
— Гора Селфа. Так сказал старик. Он бормотал и говорил загадками, но это я расслышал ясно. Когда они настигли его, он направлялся к Горе Селфа.
— Я тоже его слышала, Кридмур. Вашим хозяевам это известно?
— Нет.
— Вы уверены?
— Будь им это известно, они послали бы меня туда, а не сюда.
— Тогда, кроме нас, об этом не знает никто на свете.
— Вполне возможно, Лив.
— Кроме Первого Племени, конечно. Это Оружие, Кридмур, — что это?
— Я не знаю, честное слово. Если бы знал — сказал бы.
У двух линейных были тяжелые металлические аппараты, которые, если нажать на медную пластину, святились тусклым
