Свет от воды тускнел, и скоро в пещере стало уже почти ничего не различить. Похолодало. Лив встала и оглянулась по сторонам.
Попечитель покинул ее. Она не заметила, как он ушел.
У входа в пещеру стояла скамейка с тремя газовыми лампами, одна из которых работала. Взяв ее, Лив в одиночку побрела по тоннелю обратно.
Удивительное облегчение охватило ее. Тело казалось легким и полым. Сначала проявились симптомы легкой эйфории: сердце забилось быстрее, руки задрожали, на лице заиграла улыбка. Эйфория эта напоминала посткоитальную — нечто подобное она испытывала и после приема успокоительного. Но это состояние быстро прошло, оставив устойчивое ощущение тихой радости, которое Лив не могла ни описать, ни сравнить с чем-либо пережитым ранее.
Она провела с Духом два часа — и опоздала на все назначенные утром приемы.
Пообедала с Магфридом, а вечером снова встретилась с Дэйзи. Она пробовала описать им, что с нею проделал Дух, но они, конечно, не смогли ничего понять.
Во время приема Дэйзи внезапно протянула руку и обняла ее. Такого она раньше не делала, и, возможно, этот поступок означал что-то очень серьезное.
В этом новом состоянии Лив провела два дня. А потом к ней начали возвращаться тени. Безжизненное, потное и бледное лицо пациента на мгновение напомнило ей о том самом лице, внезапно разбередив старую рану. Боль уютно расположилась внутри нее, точно жаба. Все остальные раны тоже вернулись. Где-то в самом основании души образовалась трещина, и все, что держалось на нем, пошатнулось. Перед сном она приняла успокоительное, но ей все равно снились кошмары — еще ужасней, чем раньше.
Утром она снова встретилась с попечителем.
— Ну, доктор, как вам?..
— Еще рано говорить, господин попечитель. В любом случае, было... интересно. Эффективно или нет — другой вопрос. Думаю, мне стоит туда вернуться.
Он с сожалением улыбнулся и передал ей ключи.
— Тогда мне придется отменить назначенные на утро встречи с пациентами, — добавила Лив.
Он пожал плечами:
— Дэйзи будет не против, я уверен.
Она спустилась в пещеру.
Через два дня она спустилась туда снова, на третий и четвертый день — еще и еще.
Еще через день, когда она вошла в кабинет попечителя, тот стоял у окна со строгим и отрешенным видом, заложив руки за спину.
— Нет, доктор, — произнес он. — Мне очень жаль, но я вынужден сказать «нет».
Она была поражена.
Он не смог сохранить строгое выражение лица, не удержался и от извиняющейся улыбки и принялся то складывать руки на груди, то ронять их, будто не представляя, что с ними делать.
Лив решила поговорить начистоту:
— Попечитель Хауэлл, я только начала изучение этого феномена. Он еще не исследован и не понят — уверена, вы же сами первый это признаете. Для чего же еще вы пригласили меня сюда? Нужно оценить риски. Преимущества. Его потенциал. Действительно ли он исцеляет или это только видимость...
— Лив. Доктор. Мой ответ: «Нет». Я вынужден настоять на своем
— Но почему?
— Силы Духа не безграничны. Это нам точно известно, это мы понимаем. Он слишком много берет на себя. В мире слишком много страдания. Он нужен другим. Нашей главной заботой должны быть наши пациенты. — Он сложил короткие коричневые пальцы клином у подбородка и с тревогой посмотрел на нее: — Вы меня понимаете?
Она выдержала паузу.
— Ну конечно, господин попечитель. Разумеется, я понимаю.
— Хорошо. Очень хорошо.
Театральным жестом он снял ключи от дверей в пещеру с крюка и запер их в ящике письменного стола. А ключи от ящичка
