Рут подошла ближе. На миг я подумала, что она собирается взять меня за руку. Но она наклонилась, подобрала мою фляжку и медленно вылила воду на землю. Один из ослов, пытаясь попить, почавкал губами, но вода быстро впиталась в песок.
– Это наша вода, – процедила Рут. – Из колодца Альф. Ты и так слишком долго заражала ее, уродка.
Они ушли, не оглядываясь. Я ждала, когда их силуэты исчезнут из виду, и только потом собрала свои вещи и пошла вниз к реке. То, что Рут вылила всю фляжку, – потеря не большая. Речная вода, пусть теплая и солоноватая, вполне пригодна для питья. Но, пока я сидела на берегу реки, заново наполняя флягу, мне стал понятен смысл ее жеста. Для Альф, даже для мамы, вся моя жизнь до настоящего момента считалась сплошной ложью, и место в деревне я занимала обманом.
После этой стычки я свернула с дороги и остаток дня пробиралась вдоль берега реки. На голову низко повязала платок и каждый раз вздрагивала, когда ткань задевала ожог. Один раз, когда проходила мимо фермы, мне встретилась женщина-Альфа, которая вела к реке коз, чтобы напоить их. Я миновала ее в полном молчании, низко опустив голову.
Я дошла до ущелья, ведущего на запад к башням, и, не останавливаясь, продолжила путь дальше, на юг, куда прежде никогда не заходила. У Зака поездка до поселения Омег, когда он забирал Алису, заняла полдня. Мне же пешком да в стороне от дорог понадобилось почти трое суток, тем более что мои шаги решительно не поспевали за ритмом, звучащим у меня в голове. Несколько раз за день я останавливалась, чтобы смочить пылающий лоб в речной воде и отломить немного хлеба из свертка, что дала мама. Спала на берегу реки, радуясь теплу летней ночи. На утро второго дня я снова вышла на дорогу, там, где она уходила в сторону от реки и поднималась к долине. Я все еще боялась встретиться с людьми, но уже по другой причине. Теперь я вступила на территорию Омег. Здесь даже природа выглядела совершенно по-другому. Альфы всегда отбирали для себя земли получше. Я выросла на просторных фермерских угодьях с богатой илистой почвой. Здесь же простиралась каменистая земля, высушенная палящим солнцем. Местами виднелась редкая поросль чахлой и бледной травы, а вдоль обочины кустилась ежевика. Ее колючие листья опутала, словно туман, серебристая паутина. Странным показалось мне и то – хоть я и заметила это не сразу, а лишь тогда, когда захотела наполнить опустевшую фляжку, – что здесь совсем не слышалась река. Впервые в жизни. За эти годы я так привыкла к речному шуму, что он казался чем-то незыблемым. Я знала его прекрасно: всплески воды в период половодья, гудение насекомых над спокойной гладью летним днем. Река всегда служила для меня главным ориентиром: верховье – это юг. От деревни выше по течению – ущелье и башни, к которым мы с Заком подбегали на спор. Еще выше находился Виндхэм, самый крупный город, где располагалась крепость Совета. Я никогда не заходила так далеко, но слышала истории о размерах и богатстве этого города. Даже приют на окраине Виндхэма, как рассказывала мама, был больше, чем любой город из тех, что я видела. Река устремлялась на север, через поля и большие деревни. Если идти вниз по течению, то за день можно добраться до Хейвена – торгового города, куда папа брал нас с собой маленькими. Ниже Хейвена реку перерезали небольшие пороги, о которых прежде я и не знала.
В краю Омег я не теряла уверенности, что найду дорогу, потому что обычно чувствовала местность, так же как эмоции и события, но без реки самой себе казалась оторванной от всего родного и знакомого. Через долину пролегала только одна дорога, по ней я и шла, как наставляла меня мама. Свернула лишь раз, проследовав за чирикающими птицами к маленькому роднику, бьющему из трещины в скале, где быстро напилась, и затем снова вернулась на пустынную дорогу.
Когда вдалеке показались дома, на долину опускалась ночь, и в окнах уже зажглись первые огни. Поселение уступало по размерам моей деревне, но выглядело не таким уж маленьким, поэтому никаких сомнений не возникло, что это оно и есть.
Горстку приземистых домишек окружали голые поля (здесь недавно собрали весь урожай), перемежавшиеся большими валунами. Я откинула платок с головы и отогнала мух, которых влекла все еще сочащаяся рана. Вот кто я есть – напомнила сама себе, одной рукой сжимая ключ, висевший на шее. Я подходила ближе, и мне, маленькой и одинокой на разбитой дороге, вдруг захотелось, чтобы Зак оказался рядом. Глупая мысль, с упреком подумала я. Тем не менее мой близнец навсегда остался со мной, как и шум реки.
Глава 5
Шли годы. В те годы я по крайней мере была благодарна Алисе, от которой мне достался дом и шкатулка с бронзовыми монетами, найденными в сундуке, зарытом под лавандовым кустом. Правда, за шесть лет жизни в поселении у меня осталось всего несколько монет, но деньги помогали выжить в тяжелое время и выплатить налог сборщикам податей, которые являлись от Совета в обязательном порядке – независимо от того, хороший ли выдался урожай или скудный, а заодно и поддержать тех, кто иначе умер бы от голода. Маленький Оскар из деревни моих родителей тоже жил здесь на попечении своих родственников в доме по соседству. Его отослали совсем маленьким, и он, конечно, не помнил меня, но всякий раз, встречая его, я чувствовала невидимую связь с деревней и со всем тем, что осталось в прошлом. И хотя все продолжали называть мой дом Алисиным, постепенно я там прижилась. Другие Омеги привыкли ко мне, правда, все равно сторонились. Их отчужденность можно понять: до тринадцати лет я жила среди Альф, они просто не могли считать меня своей. Ко всему прочему, я была провидцем, что настораживало их еще больше. Пару раз
