чтобы найти силы для исцеления ран и продолжения похода: все произошло на уровне инстинктов и обмена веществ, без участия воли Лана. И Лан был за это благодарен.
– Отсюда до кремлевских стен – меньше километра, – сказал Титан, когда они вышли на Пречистенскую набережную. Точнее – на то, что осталось от набережной. – Если вдруг передумал лезть в пекло, то самое время вернуться к своим за подкреплением.
Лан смотрел остановившимся взглядом на темные воды Москвы-реки. Мелкие тяжелые волны лизали обрушившиеся в русло блоки, плиты, горы щебня, сползшие с дороги куски асфальта. Будто кости утонувших гигантов, торчала трухлявая арматура, гнилые столбы, опутанные водорослями металлоконструкции. Похожие на противотанковые ежи полузанесенные грязью коряги делали склон почти непроходимым. И среди этого всего непрерывно сновали, не обращая внимания на двуногих, деловитые серые крысы.
Сызмальства учили кремлевских ребятишек: держитесь подальше от рек и старых водохранилищ, поскольку тамошнюю воду можно использовать вместо химического или бактериологического оружия. Окунешься, и будет тебе полный букет: столбняк, дизентерия, холера вкупе с отравлением химикатами и радиационным заражением. Кроме того, речные и озерные обитатели давно мутировали, и неизвестно, какие злобные и безумные в своей причудливости формы жизни поджидали под зыбким черным зеркалом.
Лан посмотрел в сторону Кремля, но ничего не увидел. Крепость пряталась в темноте, но восточный ветер принес отзвук била, ударом в которое было обозначено начало очередного часа.
– Не боишься получить по шапке за самоволку? – задал следующий вопрос Титан.
Лан помотал головой.
– Нет, конечно! Там ведь мой брат! К тому же Ворон доложит в Военном Приказе честь по чести. У него лучше подвешен язык, он быстрее убедит руководство начать спасательную операцию. А мы идем дальше, если ты, конечно, не передумал лезть «в пекло» со мной.
– Хозяин – барин, – Титан пожал плечами. – Я всегда ощущал в тебе конфликт между долгом и личными чувствами, – он начал спускаться по разрушенному откосу набережной к воде. Под его «берцами» чавкала грязь, шуршал, скатываясь в волны, щебень. Голос киборга был прерывистым, как у человека со сбившимся дыханием. – Похоже, ты смог договориться сам с собой, и это не может не радовать. С другой стороны, нам понадобится очень много удачи, чтоб уцелеть в Замоскворечье. Но я – не из тех, кто бежит от хорошего боя, – он посмотрел на Лана снизу: – Ближайшие мосты разрушены, но у старого рубаки есть кое-какая заначка.
Титан двинулся к густо разросшимся кустам хищной розы. Переплетение ветвей, унизанных острейшими шипами, способными впрыснуть нейротоксин, образовывали непроходимую преграду для людей, мутантов и животных. Однако киборг смело раздвинул гибкие побеги и углубился на несколько метров в дебри. Кустарники пришли в движение, почувствовав потенциальную добычу, но Титан не позволил ветвям оплести себя: секунда-другая, и он уже вырвался из зарослей. В руках киборг держал солидный и пузатый брезентовый мешок.
– Вот наше транспортное средство, – проговорил он, поднимаясь к Лану.
В мешке оказалась резиновая лодка, пара коротких весел и ножной насос. И снова Лан ощутил тепло в душе и прилив уверенности. С таким товарищем – не пропадешь!
– Повезло, что я успел сделать несколько схронов, чтоб не таскать барахло с собой, – Титан подсоединил насос к клапану. – Предложил бы тебя погреться, да рану твою тревожить не хочется, – киборг несколько раз наступил на рабочую поверхность насоса, оживив меха. – Постой пока на стреме! Только чур – не дремать!
– Есть – постоять на стреме! – улыбкой отозвался Лан.
Улицы Москвы притихли: ни движения, ни резких звуков. Над рекой проносились мелкие рукокрылы, иногда – но очень редко – ночные птицы. Вкрадчиво шумела листва деревьев, иногда слышался отдаленный рокот – то ли надвигался грозовой фронт, то ли где-то у МКАДа шла перестрелка с применением АГС.
Баллоны лодки распрямлялись под ритмичный шелест мехов и фырканье бьющего из шланга воздуха. Еще минут пять – и плоскодонка будет готова к спуску на воду.
Затем Лан услышал цокот когтей по остаткам дорожного покрытия. Вспыхнули парные призрачные огоньки чьих-то глаз. Со стороны Гоголевского бульвара низко над землей неслись серые тени.
– Что там, Лан? – киборг прекратил качать.
– Кажется, наши старые знакомые, – ответил дружинник и шагнул навстречу движению.
Стаю диких крысопсов возглавлял все тот же короткошерстный кобель с круглой головой, зубами в несколько рядов и кривым, изуродованным шрамами носом. Он остановился возле человека, наклонил голову набок и вывалил длинный язык. Лан ощутил тепло
