как таковой. Она не могла просто умыть руки и отстраниться от их судьбы; не верила, что планета Ламберт может осуществиться, и всё же помогла этому произойти.
Какая-то часть её по-прежнему не хотела ничего, кроме как беситься из-за своего пробуждения и скорбеть о потере. Казалось, что принять «Автоверсум» – значит оскорбить память о Земле и показать, что она приняла путь, предначертанный ей Дарэмом. Однако поворачиваться спиной к единственному, что могло дать ей какой-то новый смысл в жизни, только для того, чтобы насолить Дарэму и показать ложность его причин разбудить Марию, вовсе выглядело извращением, близким к безумию. Были и другие способы дать понять, что она его не простила.
Квартира – поначалу несусветно большая, почти непригодная для обитания, постепенно теряла чуждость. На десятое утро Мария наконец проснулась, ожидая увидеть комнату именно такой, какой она ей предстала, то есть если не примирилась с ситуацией, то по крайней мере не удивлялась, что находится там, где находится.
Она позвонила Дарэму и сказала:
– Я хочу участвовать в экспедиции.
Группа Контакта занимала один из этажей башни в юго-восточном квадранте. Мария, не желая телепортироваться, прошла всю дорогу пешком, переходя от здания к зданию по мосткам, не обращая внимания на марионеток и восхищаясь видами. Так было быстрее, чем передвигаться по улицам. Постепенно ей удалось побороть страх высоты. Здесь мостики не рушились от непредвиденных вибраций. Плексигласовые трубы не падали на тротуар, рассыпая трупы. Неважно, знал ли Малколм Картер что-либо о строительной инженерии; Городу было нечего беспокоиться о старательном воспроизведении нагрузок и напряжений, чтобы реализма ради узнать, могут ли подвести его отдельные части. Здесь всё было абсолютно безопасным по определению.
Дарэм ожидал в фойе. Внутри он представил её Доминику Репетто и Алисе Земански, двум другим руководителям проекта. Мария не знала, чего ждать от первого контакта с элизианами последнего поколения, но они явились в аккуратном человеческом обличье, мужчины и женщины; оба в возрасте «хорошо за тридцать» и в одежде, которая не выглядела бы неуместной ни в одном офисе Сиднея двадцать первого века. Из уважения к ней? Мария надеялась, что нет, если только в их субкультуре не принято показываться в особой форме любому, используя именно тот дизайн, с которым тот будет чувствовать себя свободно. Репетто вообще-то был так потрясающе красив, что Марию едва не оттолкнула мысль о преднамеренном выборе такого лица им или его отцом.
Репетто снова и снова пожимал ей руку.
– Это великая, величайшая честь – познакомиться с вами. Не могу выразить словами, насколько вы вдохновляли всех нас. – Его лицо сияло, и казалось, он говорил искренне. Мария чувствовала, что её щёки горят; пыталась представить себя в аналогичной ситуации, как она пожимает руку… кому? Максу Ламберту? Джону фон Нейману? Алану Тьюрингу? Чарльзу Бэббиджу? Аде Лавлейс? Она знала, что не совершила ничего, сравнимого с делами этих пионеров, зато её репутация укреплялась семь тысяч лет. И три миллиарда лет её работа вынашивала плоды.
Этаж был разделён на открытые офисы, но никого вокруг, кажется, не было. Дарэм заметил, что Мария озирается на рабочие места, и загадочно произнёс:
– Другие работники есть, но они приходят и уходят.
Земански отвела их в небольшой конференц-зал. Она сказала Марии:
– Если хотите, мы можем перебраться в виртуальное воспроизведение планеты Ламберт, но должна предупредить, что это может несколько дезориентировать, когда ты визуально погружаешься в среду, но она для тебя неощутима: проходишь сквозь растения и так далее. А передвижение со скоростями, необходимыми для отслеживания ламбертиан, может вызвать головокружение. Конечно, с помощью изменения нервных связей можно решить обе эти проблемы…
Мария была не готова браться за эксперименты с собственным мозгом, равно как и ступить на поверхность иной планеты. Она сказала:
– Проще, наверное, смотреть всё на экранах. Мне так будет лучше. Не возражаете?
Земански, похоже, испытала облегчение.
Репетто встал у конца стола и обратился ко всем троим, хотя Мария знала, что говорится это ради неё:
– В последнее время на Ламберте столько всего происходит, что мы замедлили его до темпа, сравнимого со Стандартным
