результат.
Признаться, Петр уже прикидывал вариант с бегством, когда его взгляд наконец зацепился за браунинг с глушителем. Петр отбросил его ногой в сторону. Перезарядил оружие вторым магазином с травматическими патронами. И, держа корчащегося от боли Антона на прицеле, подошел к купцу. Разумеется, пистолет с глушителем и наклеенная борода — повод для подозрений. Но кто знает, кем был этот охранник. Может, как раз из беглых: решил завязать и нашел новую работу.
От сердца у Петра окончательно отлегло, когда борода купца оказалась в его руках. Пусть и не без труда. Но она все же была накладной. К тому же и у него под пиджаком обнаружился браунинг, что примечательно, опять с глушителем.
А вот теперь Петр уже не собирался церемониться. Пинок Антону в живот. Потом связал ему руки его же ремнем. И только после этого решил осмотреть клиента. В общем и целом тот отделался ушибами и синяками. Ну в самом крайнем случае перелом ребра. Сомнительно, но возможно. Пиджак, жилет, рубашка плюс нательное белье не позволили пулям добраться непосредственно до тела. Но синяк будет знатный, во весь торс.
— Расслабься, Антон. Пули резиновые, так что у тебя только синяки. Одним словом, жить будешь. А вот долго или нет, уже зависит от тебя. Отто Рудольфович, вы как? — заметив, что инженер приходит в себя, поинтересовался Петр.
— Шайзе. Что это было, Петр?
— Плоды моей паранойи.
— О майн гот! Петр, ты убил его! — не сводя взгляда с мертвого купца, выпалил Кессених.
— Угу. Сам понимаю, что лучше бы его передать в руки полиции. Но так уж получилось. Не такие уж эти травматические патроны безопасные. Но зато-второй готов к беседе.
— Но…
— Отто Рудольфович, может, уже перестанете изображать из себя истеричку? Вы боевой офицер, в конце концов.
— И не хочу становиться каторжником, — уточнил инженер.
— И не будете. Пистолеты с глушителями, накладные бороды. Нападение на нас. Мало для злого умысла?
— Нужно немедленно сообщить в полицию.
— Стоять! Отто Рудольфович, полиция появится здесь не раньше, чем это решу я.
— Но…
— Никаких «но». Мне надоело все время ходить с дырявой шкурой, и, пока я не узнаю то, что мне нужно, никто и никуда не пойдет. Слышишь, Антон? Или как тебя там? Твоя жизнь в твоих руках. Ты знаешь, в России нет смертной казни, если только ты не террорист. Так что получишь каторгу. А даже пятнадцать лет каторги — это всегда шанс. Но если ты не сообщишь мне ничего интересного, то я тебя просто убью. И заметь, мне за это ничего не будет. Ваш злой умысел налицо, тут даже трудно что-либо еще добавить.
— Что именно ты хочешь знать? — устраиваясь поудобнее и кривясь от боли, поинтересовался Антон.
— А ты не стесняйся. Рассказывай. И учти, я знаю о том, что вас сюда прислали члены тайного ордена, или как он там называется, — наугад сделал проброс Петр. — Вам приказали нас убить?
— Только его, — кивок в сторону Кессениха.
Ага. Значит, насчет тайной организации в точку. И Отто Рудольфович вполне даже внимает озвученному, делая правильные выводы. Именно что правильные, тут никаких сомнений.
— За что? — между тем продолжал допрашивать Петр.
— Двигатель. Есть люди, тайный клуб, они не хотят, чтобы появился такой двигатель. Я мало что знаю, он, — кивок в сторону трупа, — знал больше, но не намного. У них конспирация почище чем у террористов.
— Верю. Но почему же тогда и меня не прикопать рядом с инженером?
— Тебя было велено доставить в Лондон живым.
— Зачем?
— Не знаю.
— Ладно. Тут верю. Похоже, ты вляпался в какой-то заговор.
— Какой еще заговор? — тут же встрепенулся Антон.
Угу. В России «заговор» — очень плохое слово. Здесь если и казнят, то только террористов и заговорщиков. И вообще, для российского правосудия эти слова как синонимы. Так что Антону было чего пугаться. Пусть он хоть дюжину человек накрошит, максимум, что ему светит, — это пятнадцать лет каторги. А вот при каком-либо политическом окрасе можно и до петли доиграться.
