— Так вам и надо, — мстительно произнесла девушка. — Вы же боец. Для достижения своей цели горы способны свернуть. А тут руки сложили.
— И это вас задело.
— И окончательно добило, когда батюшка, до того дня благоволивший вам, по моему возвращению из университета заявил, что вы мне не пара. Мало того, сами осознавая это, объявили, что больше никогда не окажетесь на моем пути. Я выпытала у него, где можно вас найти, и направилась прямиком к конторе частного сыщика, чтобы расставить все точки. Когда я вышла из автомобиля, то увидела, как вы падаете на снег, а какой-то бандит прячет нож, оглядываясь по сторонам и собираясь убежать. Тогда я выхватила из сумочки браунинг и начала в него стрелять. Потом другой бандит, старик, выхватил револьвер. У меня уже патроны закончились, но тут из окна второго этажа выглянул сыщик Акимов и выстрелил в старика.
— Так это вы стреляли?
— После той истории я всегда ношу с собой небольшой браунинг. И даже постоянно тренируюсь, стреляя по бутылкам на территории завода.
— Это вы молодец.
— Угу. Правда, тот негодяй все равно выжил, — разочарованно вздохнула девушка, но потом все же нашла себе оправдание: — Впрочем, Акимов также оказался тем еще стрелком. Старик тоже попал в больницу.
— И кто это был, выяснили?
— Беглые каторжники, какие-то Крапива и Студень.
— Вот даже как.
— Вы их знаете?
— И вы тоже. Заочно. Это они напали на нас в тайге.
— Да? Жаль, я переволновалась и не смогла взять прицел поточнее, — вздохнула девушка, искренне разочаровавшись в происшедшем.
Вот такая у него избранница. Насчет коня на скаку и горящей избы Петр пока не в курсе. Но против бандитов с пистолетом наперевес — это пожалуйста.
— Погодите, вы сказали «в тот день»? — спохватился Петр.
— Ну да, — недоуменно ответила девушка.
— А разве это не сегодня случилось?
— Уже прошло четыре дня, — закатив глазки, словно Петр сказал сущую несуразицу, ответила Александра. — Доктор специально держал вас во сне. Он утверждает, что сон — лучшее лекарство.
Угу. Только сейчас Петр начал смутно припоминать, как словно в тумане приходил в себя и проваливался в забытье. Интересно, этот эскулап в своем благом намерении его на наркоту не подсадил? Впрочем, с этим можно разобраться и потом.
— Погодите, если это случилось четыре дня назад, то как вы тут…
— Господи, Пастухов, какой же ты непроходимый тупица.
— Кхм. Александра Витальевна, а вы с отцом разговаривали по поводу… Ну-у…
— Да разговаривал он со мной. Разговаривал. Еще и обиделся, когда я ему указала на наш разговор почти трехлетней давности. И вообще, прекрати обращаться ко мне на «вы». Меня это раздражает.
— Э-э-э…
Но Александра, похоже, устала от разговоров и, склонившись над Петром, приникла к его губам. А ничего, что он вроде как раненый и только сейчас вышел из забытья? Ну ладно, проснулся. Какая, собственно, разница. И вообще, он вроде как мужчина и инициатива должна исходить от него. А тут его законное право доминанта нагло узурпируют, пользуясь его беспомощностью.
Хотя… Нет, все понятно. Но как же приятно. Губы у нее в меру мягкие, в меру влажные, и вообще у него голова кругом пошла. Интересно, ему, случайно, хуже не стало? Хм. Ну это вряд ли. Скорее уж хорошо. Настолько хорошо, что кобелиная натура просыпаться начала. Вот он какой! Герой, блин, любовник. Как бы богу душу не отдать.
— Хи-хи. Колючий, — со смущенным смешком заметила девушка и легонько провела пальцами по ею щеке.
От этого прикосновения у Петра по всему телу аж электрический разряд пробежал. Господи, ну не мальчик уже давно. Опять же ранен. И вообще, тут не об амурных делах нужно думать, а о том, что Александра может втюхаться по самую маковку.
А-а-а, плевать! Он теперь ее от себя ни за что не отпустит. А тайный клуб… Ну что ж, у Петра есть еще один повод, чтобы надрать им задницы. И лучше бы им начать запасаться вазелином.
Нет, если бы он точно знал, что его оставят в покое, то он самолично и двигатель утопил бы, и Кессениха убедил бы, что ну его
