собирался бежать по прямой. И все же оказался недостаточно ловок. Потому что лежал сейчас на спине посреди дороги и мелко сучил ногами.
Петр выронил браунинг и выхватил маузер. На то, чтобы присоединить кобуру-приклад, потребовалась пара секунд. Практика — великое дело. Курок с сухим щелчком встал на боевой взвод. Винчестер лежал рядом, но Пастухов даже не подумал вооружаться им. Просто потому, что если ему и предстояло драться, то накоротке. Видимость просто отвратная. А в таких условиях скорострельность и оборотистость оружия куда важнее.
Еще один. Петр заметил, что винтовка бежавшего по дороге была оснащена оптикой. Значит, это японские диверсанты. Ну или наемники, потому что и бегун, и тот, что лежал рядом, уже недвижимый, буряты. За время обитания в Слюдянке Петр научился различать инородцев. Но сейчас это не суть важно. Главное — это то, что снайперы, обстреливающие строителей, всегда работают тройками. Трое. Их должно быть трое. Значит, где-то прячется еще один.
От этой мысли Петру стало откровенно тоскливо. Так тоскливо, что, не желая тратить патрон в маузере, он подхватил винчестер и всадил пулю в раненого на дороге. Затих. Петр подхватил маузер. Потом вновь оставил и доснарядил патрон в винчестер. Снова маузер. И вновь положил его, сменил обойму в браунинге, его в кобуру. И опять в руки пистолет-карабин.
И все это время лихорадочно всматривался и вслушивался в окружающее пространство. Нет ничего хуже ожидания. Когда Петр видел противника перед собой, ему не было страшно. Вот он враг, и все ясно как божий день: либо ты, либо тебя. Неизвестность же пугала. Вернее, не столько она, сколько осознание собственной беспомощности.
Конечно, за прошедшее время Петр кое-чему научился у бывалых охотников. Но только и того, что кое-чему да кое-как. А сейчас против него матерый боец. Тут к гадалке не ходи. И в этих зарослях противопоставить ему Петр ничего не мог. Ну ладно, практически ничего.
Послышался звук грузовика, натужно пыхтящего вверх по склону со стороны Слюдянки. Идет груженый. И все говорит о том, что сигнальную ракету водитель не видел. Как не слышал и выстрелов. Несмотря на то что машина работает куда тише дэвээса, тарахтеть и греметь у грузовика есть чему. Петр схватил винчестер, у него выстрел громче. Навел в сторону подъезжающего авто, чтобы шофер услышал наверняка, и нажал на спуск. Потом еще и еще.
Есть контакт. Машина остановилась и тут же, пыхтя, зажужжала куда как резвее. Не иначе шофер улепетывал на всех парах задним ходом. Ну и правильно. Главное, справиться с управлением. А не справится, ничего страшного. Это здесь скала, а там — пологий склон, густо поросший деревьями, так что далеко не улетит в любом случае.
Петр без энтузиазма посмотрел вниз. Как назло, возле скалы ни одного дерева, на которое можно было бы прыгнуть и спуститься. Однозначно свернет шею. Пробежать метров двадцать вдоль обрыва до поворота с поваленным деревом или в другую сторону какие-то полторы сотни метров, где заканчивается эта скала. Всего-то ничего. Да только засевший бурят и на этой короткой дистанции отстрелит ему любую часть тела. На выбор. Охотники же, итить их!
Здесь же Петра защищает машина. Во всяком случае, иного объяснения тому, что его еще не подстрелили, он не видел. А как гласит народная мудрость: от добра добра не ищут. Вот и он искать не будет. А то кто знает, что он там сможет найти. И коль скоро охотника Петру не переиграть, остается предоставить ему инициативу, переходя к глухой обороне. В конце концов, время работает на него.
Вновь послышался звук подъезжающего грузовика. На этот раз с той стороны, откуда приехал Петр. Предупредить шофера выстрелом не успел. Все же паровики работают куда тише дэвээсов, а потому и звук работы двигателя значительно легче скрадывается местностью. «Муромец» как-то неожиданно появился из-за поворота и резко остановился у поваленного дерева.
Этот шофер не стал сдавать назад, хотя за ним тянулся прямой участок дороги минимум метров в триста. Вместо этого он выскочил из кабины, как-то уж очень ловко ушел в перекат и скрылся из виду. Через пару секунд ввысь взлетела тревожная ракета. И все.
Единственное, что сумел рассмотреть Петр, — ружье в его руках. Впрочем, это был кавалерийский карабин. Петр узнал машину, как признал и водителя. Родион из семьи охотников, бывший фронтовик — по его словам, служил в партизанском отряде. Словом, калач тертый. И если у Петра против бурятов шансов никаких, то у этого их предостаточно.
— Родион, я двоих приложил. Буряты.
Пастухов не боялся себя обнаружить. Чего тут опасаться, если бандиту точно известно, где он находится? Родиону же информация вовсе не помешает. Одна только национальная принадлежность может сказать о многом. Обычаи и образ жизни накладывают свой отпечаток на повадки. Как и предполагалось, бывший партизан не ответил.
В томительном ожидании прошло минут двадцать. Все это время Пастухов внимательно вслушивался в звуки леса, силясь различить хоть что-нибудь, кроме щебета птиц и шуршания листвы. Нет, не из страха, а чтобы успеть на помощь, если вдруг
