мороки меньше. Напишет пару-тройку бумажек да закроет дело. Никакой головной боли. Наоборот, можно выставить это себе в заслугу. Мол, так и так, уничтожены бандиты, нападавшие на рабочих. Еще и медаль получит.
Впрочем, недоумение Петра развеялось уже вечером этого же дня. Как ни странно, от работы его никто освобождать и не думал. Мало того, Кессених еще и заставил выполнить дневную норму. Рабочий день был продлен на пару часов и закончился только с наступлением темноты. И это в летнюю-то пору! А когда Петр решил, что теперь-то он отдохнет, его потащили в становой участок.
— Удивляетесь, отчего я вас вызвал? — предложив ему присесть, спросил пристав.
Признаться, Петра интересовала не столько причина, сколько тот факт, что пристав отчего-то с ним уж больно любезен. Всего несколько часов назад костерил на чем свет стоит, и это было вполне нормально. Пару месяцев назад, когда Пастухов совал ему деньги, выказал пренебрежение, даже обозлился, и вообще обращался к нему с высокомерным пренебрежением. А тут «присаживайтесь», да еще и на «вы»… Чего от него следует ожидать при таком раскладе?
— Признаться, удивляюсь, ваше высокоблагородие, — все же опускаясь на стул, подтвердил Петр.
— Сейчас объясню. Только подпишите вот это. — Пристав положил перед Петром лист бумаги с напечатанным текстом.
— А что это?
— Подписка о неразглашении. А вот — о сотрудничестве в качестве внештатного сотрудника.
— Я так понимаю, выбора у меня нет?
— Отчего же, Петр Викторович. Есть. Для начала вы можете сменить свое положение ссыльнопоселенца на каторжанина. На вас столько трупов, что причину найти не так уж и сложно. Вот и сегодня убили двух мирных бурятов. Ну чего вы так на меня смотрите? Все ведь зависит от того, как это дело повернуть. Стреляли-то только вы. Отбывать же срок вас определят на каторгу Слюдянка-два. Там обретается ваш старый знакомый. Крапива, кажется. Вижу, что вы все понимаете. Пишите. Мною прочитано лично, подпись, фамилия, имя, отчество.
— И к чему это, если вы и без того держите меня за причинное место?
— Ну это ведь между нами, Петр Викторович. А отчетность должна быть в полном порядке.
— Ясно, — вздохнул Пастухов, берясь за ручку.
А что тут поделаешь. Пришлось подписывать. Хотя все его существо кричало о том, что делать этого не стоит, что он еще пожалеет, что его втягивают во что-то непонятное и явно опасное. Вот только выбора у него действительно не было. Совсем.
— Итак, позвольте представиться — капитан контрразведки Генерального штаба Клюев Клим Сергеевич. Осуществляю руководство оперативным прикрытием строительства Кругобайкальской железной дороги.
— И чем заинтересовала контрразведку моя скромная персона?
— Так уж случилось, что вы перешли дорогу моему визави с японской стороны. Некоему майору Генерального штаба Такахаси. Вижу, вас это не удивляет. Не подскажете, отчего так?
— Помнится, два года назад при оказании помощи полиции в задержании бандитов мною были убиты два японских офицера, один из которых носил фамилию Такахаси. Я прожил несколько лет на Кавказе, и кровной местью меня не удивить. Сегодняшние двое на дороге пытались захватить меня живым. Два плюс два — четыре. Не скажу, что меня это мало волнует. Но нет, я не удивлен.
— А вы можете держать удар, Петр Викторович.
— Просто последние два года у меня выдались особенно бурными. Знаете, когда я был в столице, то от одного таксиста слышал занятную присказку. «Если вас трамвай задавит, вы сначала вскрикнете. Раз задавит, два задавит, а потом привыкнете».
Вообще-то это была присказка из его детства и из другого мира. Но какая разница? Главное, что суть верна.
— Действительно занятно. А главное, как точно подмечено, — усмехнулся Клюев. — Только я ее отчего-то ни разу не слышал. Надо будет запомнить.
— Так зачем я вам понадобился, ваше высокоблагородие?
— А понадобились вы мне в роли живца. Уж больно мне хочется поближе познакомиться с господином майором.
— И насколько близко?
— В идеале завербовать. Господин Такахаси весьма информированная личность, пусть и всего лишь майор.
— Решили преподнести ему меня в качестве жеста доброй воли?
— Глупости не городите. Стал бы я тогда тут перед вами бумажки раскладывать и выбивать подписи.
— Кхм. Это да, — вынужден был признать Петр.
