– Упаси боже. Солнце теплое, вода мокрая, вы ссыльная, мир не перевернулся, и жизнь продолжается. А в феврале семнадцатого имело место банальное предательство, удар в спину собственному народу, ведущему тяжелую войну. Вы даже не представляете себе, какими были бы последствия, не прояви генерал Корнилов решительность и верность присяге.
– Вы оправдываете генерала, а между тем в феврале он утопил в крови революцию.
– Вас послушать, так можно оправдать и бомбистов.
– А вы считаете их неправыми? Они борются с самодержавием.
– Они просто террористы, и от их бомб гибнут далеко не только сатрапы и верные псы самодержавия.
– Лес рубят – щепки летят. Слышали такое выражение?
– Слышал, конечно. – Петр подошел к окну, выглянул на улицу и подозвал девушку: – Вот, барышня, взгляните. Видите?
– Что?
– Вот я вас и спрашиваю, что вы видите?
– Улица. Прохожие.
– Щепки.
– Что, простите?
– Я говорю, это те самые щепки, барышня.
– Но…
– И вон та девочка, что просится к мамке на ручки, тоже щепка. Не надо так на меня смотреть, – грустно улыбнулся Петр. – Когда бомбисты лили кровь, это считалось революционной борьбой. Когда же Столыпин отреагировал на это решительно и жестко, появилось презрительное выражение «столыпинский галстук». Когда солдаты, наплевав на присягу, науськиваемые германскими провокаторами и заговорщиками, повернули штыки против законного правителя, это назвали революционным порывом масс. Когда же Корнилов призвал к ответу предателей и клятвопреступников, его назвали душителем свободы. Я далек от политики, милая барышня, но если спросите, кто мне ближе, я отвечу – Столыпин и Корнилов.
– Не смею больше вас задерживать, – с холодным презрением произнесла библиотекарша.
– Еще раз спасибо. И до свидания, – все же остался вежливым Петр.
Вообще-то он с удовольствием сказал бы ей «прощай». Эта особа теперь ему решительно разонравилась, и видеть ее желания нет никакого. Даже ее красота сейчас его не трогала. Признаться, Петр с удовольствием задрал бы ей юбку и отстегал ремнем. Причем сексуальные игры тут абсолютно ни при чем. Хм. Похоже, эти чувства взаимны. И все же Петр скорее всего сюда еще вернется. А то как же, храм знаний как-никак.
Пройдя по Почтовому переулку, Петр свернул на Благовещенскую, на которой и находилось полицейское управление. Откладывать визит к следователю нет никакого смысла. Как говорится, раньше сядешь – раньше выйдешь. Хм. А вот этого, пожалуй, не надо. Ему и на свободе живется очень даже хорошо.
На улицах города было довольно многолюдно. Время послеобеденное, самая жара. Но горожанам, похоже, на это плевать: чуть ли не весь город высыпал на улицу. Разве что стараются придерживаться северной стороны улицы, там есть возможность укрыться от палящих лучей солнца в тени домов.
Вот странное дело. Город расположен, можно сказать, среди тайги, а деревьев на улице практически нет. А ведь оно было бы и веселее, и тень для пеших прогулок. Опять же, в случае небольшого дождя кроны деревьев вполне были бы способны прикрыть горожан.
Пока шел, в попутном и встречном направлении проехало целых семь автомобилей. Два грузовика «мерседес» и «опель», наверняка трофеи. Два уже виденных ранее автобуса, двигающихся по маршруту, и, как рассмотрел теперь Петр, на кузове написано «Марк». Никогда не слышал о таком автомобиле. Три легковушки: «стенли» с открытым верхом, эта машина стояла вчера у ресторации, Петр ее узнал; и два «форда» с закрытой кабиной. Эти он точно не встречал. А ничего так в Красноярске с автотранспортом. Живенько.
На входе в полицейское управление, как и вчера, стоял городовой. Разве только другой. Петр подумал было, что ему заступят дорогу. Но полицейский окинул его скучающим взглядом, что-то там для себя решил и равнодушно отвернулся.
А вот внутри Петра остановили. Впрочем, он и сам бы остановился, потому что понятия не имел, куда идти. Здание двухэтажное и не такое уж большое. Но все же минимум пара десятков кабинетов тут имеется. И что же, ломиться во все? Вот тогда точно выпросишь то, что так упорно выпрашиваешь.
– Чего надо? – Дежурный унтер даже не пытался быть вежливым.
– Мне бы к следователю Кравцову, – даже не думая придавать значение некультурному обращению, пояснил Петр.
