тут же расслабился. Он ведь не сам приехал, с ним безбилетные пассажиры – несколько мертвяков прицепилось, вот и приходится снимать.
Твари, попав под обстрел, не стали отступать, для столь сложного маневра у них ума маловато. Да и чего бояться, уж с парой людей они играючи справятся. Бросились всей оравой, Карат только головой покачал, сам не думал, что столько мертвого груза вез. Бойцы мгновенно скрылись за стеной, но зараженных это, естественно, не остановило, рванули следом.
А там их ждали. Грохот пулемета, отрывистые, бьющие по ушам звуки работы крупнокалиберной винтовки и хоровой треск автоматов.
И полминуты не прошло, как показался Финн, поднял руку, помахал, показывая, что все спокойно.
Карат распахнул дверцу, выбрался, помахал в ответ, улыбаясь, показал на машину:
– Такси подано, можно грузиться.
Командир армейцев покачал головой:
– Голова у тебя есть, но страшно думать, что у тебя в ней. Уж явно не мозги. Кто тебя надоумил такое учудить? Одна граната из зеленки, и хана, это ведь не броневик, а гроб жестяной.
– Потом все разговоры. И Шуста надо как-то в люк затащить.
– В кабину его определим, за сиденьями тут отсек для раненых оборудован.
– Да? Не заметил.
– И брысь из машины, сейчас нормального водителя посадим. Мы тут чуть не обделались, глядя сверху, как ты ралли по кочкам устраиваешь.
Очередной снаряд угодил в крышу, вокруг начали сыпаться осколки и куски бетона, бойцы, обзывая артиллеристов обидными словами, попрятали головы в плечи, а самые соображающие успели нырнуть под машину.
Глядя на расползающееся дымное облако, Финн процедил:
– Доберусь до наших мазил и всех заставлю сыграть в русскую рулетку. Возьму револьвер с барабаном на шесть гнезд, заряжу в него пять патронов. – Чуть помедлив, добавил: – А командиру батареи шесть.
Глава 8
Обратная дорога оказалась такой же скучной, как в первый раз. Карата снова обделили, не позволили сидеть у бойницы, к тому же в стальную бочку набили куда больше людей, некоторые серьезно ранены, воняло кровью, застарелым потом и чем-то неописуемо отвратительным. К тому же разгар дня, здешнее Солнце ничуть не уступает земному, а по ощущениям на дворе стоит конец весны или начало лета на широте если не субтропиков, то близко к ней. То есть в такое время душно и жарко, вентиляция в цистерне убогая. Хотелось пить, но фляга сгинула вместе с рюкзаком, попрошайничать не стал, не такая уж нестерпимая жажда.
Дорога казалась бесконечной, Карат под конец твердо уверился, что ад – это не котлы с расплавленной смолой и серой, а такая вот тряска по колдобинам многочисленных стабов, чьи-то натужные стоны под ухом, муки запертого в раскаленной бочке человека и смрад от толпы незнакомых тебе людей, с которыми ты вынужден делить тесное пространство.
Но наконец что-то начало меняться. Машина остановилась, снаружи кто-то стал что-то изумленно спрашивать, но послышался резкий звук удара кулаком по лицу и короткая фраза Финна, в которой не нашлось места ни для хотя бы одного приличного слова.
Снова тронулись, но проехали недолго. Машина вновь остановилась, через бойницы и лючки башенок донеслась бравурная мелодия. Похоже, живая музыка – оркестр играет.
– Ты гляди! – удивленно охнул боец у ближайшей бойницы.
Поймав страдальческий взгляд Карата, понимающе спросил:
– Намаялся? На тебе лица нет.
– Это просто выражение неземного счастья.
– Ха, да ты юморист. Из новеньких будешь? Двигай сюда, посмотри. Только ствол в бойницу не сунь, за такую шутку тут могут гранату в ответ закинуть.
Карат ничего не понимал, но к бойнице приник с радостью – хоть на что-то посмотрит и при этом подышит чистым воздухом.
Одного взгляда хватило, чтобы понять – они добрались до Полиса. Здешнюю ландшафтную архитектуру ни с чем не перепутаешь: утопающие в пышной зелени аккуратные домики; куда ни плюнь, попадешь в клумбу с цветами; а детских площадок, как больших, так и не очень, не меньше, чем клумб. И фирменные пешеходные дорожки, выложенные ровной плиткой без выпирающих бордюров.
