Рехт откинул полог и нырнул в палатку.
— Темпусов меч, — выругался он.
Ворс лежал на земле посередине палатки, рядом валялся его нагрудник. Его живот пронзило копьё, торчавшее вверх, будто знамя. Открытые глаза Ворса, стеклянные и заплывшие от побоев, смотрели вверх, в пустоту. Рот был раззявлен в незаконченном крике боли. Кровь запятнала его губы и бороду. В палатке висел густой, резкий запах крови и чего похуже.
Смерть Ворса была долгой и болезненной, и сделали её такой намеренно. С копьём в животе жрец Талоса умирал, наверное, четверть часа.
Гавист пожевал верхнюю губу, как будто пробуя на зуб несуществующие усы.
— Выглядит, как сведение личных счётов. И зачем забирать мальчишку?
— Шадовар — союзники Селгонта, а Селгонт — союзник Саэрба, — ответил Рехт. — Корринтали имеют большой вес среди саэрбцев. Спасение мальчишки имеет смысл — неважно, как жест доброй воли или как рычаг влияния.
Он кивнул на бойню.
— Не знаю только, зачем убийца сделал всё именно так.
— Месть за мальчика? — предположил Отел.
Рехт подумал, что это возможно.
— Никто ничего не слышал?
Отел покачал головой.
— Что такое? — закричал какой-то солдат снаружи. — Что там случилось?
Рехт принял нейтральное выражение лица и вышел из палатки навстречу людям. Те заморгали, увидев его.
— Ворс мёртв. Копьё в живот.
На лицах отразился гнев, кулаки сжались. Ворс никому, кроме его товарищей-жрецов, не нравился, но он был одним из них.
— Кто-то заплатит за это кровью! — прогремел голос из толпы, и четверо других жрецов Талоса, чьи дикие шевелюры от дождя прилипли к голове, а глаза горели, проложили себе путь через толпу.
Рехт ступил вперёд им навстречу, не позволяя войти в палатку. Самый крупный из жрецов едва не оттолкнул его. Едва.
— Согласен, Келгар. Но мы это сделаем по-моему, и только когда я прикажу.
Пылающий взгляд боевого жреца упал на Рехта. Когда он заговорил, во все стороны полетела слюна.
— И какое мне до тебя дело?
Рехт скользнул вперёд к Келгару, оказавшись с ним нос к носу. Наблюдавшие за ними люди притихли. Жрец был на ладонь выше и на стоун тяжелее Рехта.
— Я твой командир, а это значит, что ты должен выполнять мои приказы. Всё ясно?
— Владыка бури мёртв, убит, — снова полетела слюна.
— Да. Но в этой армии сначала ты отвечаешь передо мной, и только потом — перед своим богом. Не согласен — уходи. Ищи резню, которой ты хочешь, где-нибудь ещё.
— Ты не любил Ворса. Мы знаем, что случилось в последней вылазке.
— Я страстно его ненавидел, — согласился Рехт, вызвав новый рёв у Келгара. — Но он был солдатом этой армии. Моей армии. Остальное неважно.
Жрец Талоса смотрел Рехту в глаза, оценивая его. Рехт не отступал.
Наконец жрец ухмыльнулся, шагнул назад и кивнул. Не стал сплёвывать.
— Ладно… командир.
Рехт шагнул в сторону и позволил им пройти.
— Через час у нас совет со всеми младшими командирами. Вы должны там присутствовать.
Келгар согласно хмыкнул и вошёл в палатку вместе со своими товарищами. Увидев устроенную там бойню, они закричали проклятия и ругательства.
Гавист и Отел убрались с дороги, а Рехт стал в проходе, пока жрецы отдавали почести своему погибшему, воя над его телом и уничтожая его имущество, переворачивая столы, разбивая стекло, разрезая ковры и постельные принадлежности. Рехт уже видел такое раньше. Талос наслаждался разрушениями и битвами. Как и его священники. Перед рассветом они соберут всё имущество мертвеца и зажгут его с помощью призванной с небес молнии.
Как будто в ответ на погребальное безумие талосцев, в небе загрохотал гром, долгий грохот, достигший оглушительного
