Кейл протянул руку.
— Ты был моим другом, Ривен.
Нижняя губа Ривена задрожала. Он схватил Кейла за руку и подтащил его ближе, чтобы обнять.
Кейл взял Клинок Пряжи за лезвие, и протянул его Ривену рукоятью вперёд. Он начал понемногу осознавать последствия приятого решения. Ноги под ним ослабели. Руки дрожали. Ривен сделал вид, что не замечает.
— Изверг его не получит, — сказал Кейл. Ривен взял меч, кивнул.
— Я сдержу своё обещание, — сказал Кейл. — А ты сдержишь своё. Помнишь, что ты ему обещал?
Лицо Ривена посуровело. Он снова кивнул.
— Я помню.
Кейл повернулся к Ривалену.
— Ты тоже держи своё слово, шадовар.
Лицо Ривалена ничего не выражало, его глаза мерцали.
Лица и воспоминания хлынули в мысли Кейла, но он оттолкнул их и нарисовал мысленно Канию. Он стянул к себе тьму.
В последний момент он передумал и представил не морозные пустоши Восьмого Ада, но лицо благодарного мальчишки, мальчишки, который однажды пригласил его в свет. Внезапно увидеть Арила, мальчика, которого он встречал лишь однажды, стало важнее всего на свете.
— Прощай, — сказал Кейл Ривену.
Ривен не ответил; может быть, не мог говорить. Отведя глаза, он просигналил «Прощай» на языке знаков.
Арил мирно спал на боку в своей маленькой кровати. Одеяло было натянуто по шею. Наружу торчала только голова. Какое-то время Кейл смотрел на мальчика, думая о былых временах, о друзьях и врагах, о всех оставленных жизнью шрамах. Арил спал мирно, спокойно. Кейлу этот момент показался… подходящим.
Мальчик спокойно спит в своей кровати, свободный от страха, с целой жизнью, ожидающей впереди. Кейл понял, почему ему нужно было увидеть Арила, а не Шамур, не Тамлина и не Тази. Он хотел, чтобы последний увиденный им на Фаэруне человек был невинным.
Он коснулся щеки мальчика тыльной стороной своей теневой ладони и подумал о Джаке.
— Я делал, что мог.
Он надеялся, что кому-то когда-то это помогло.
Он шагнул сквозь тени во тьму снаружи небольшого домишки. После хаоса битвы тишина деревни казалась непривычной. У него осталось всего несколько мгновений, прежде чем время в Буре Теней возобновит свой ход.
Холодный воздух был пронизан запахом дыма из домашних очагов. Он окинул взглядом деревню. Шесть десятков домов сгрудились кучкой посреди поросшей деревьями местности, тихой, мирной, безопасной. Двухэтажный храм Йондаллы, единственное каменное здание среди строений из брёвен и кирпича, стоял на краю деревни, как пастух, стерегущий овец. Из двух труб храма вился дымок, заполняя долину запахами кедра и дома. В очагах жгли ароматное дерево и не позволяли остыть.
Кейл сделал глубокий вдох. Он отогнал слёзы.
Он порадовался, что хотя бы в одну из ночей какое-то время тому назад деревня была обязана своей сохранностью ему, а не Йондалле. Он убил два десятка троллей, отвечая призраку Джака, пытаясь выйти на свет.
Но мёртвым было уже не ответить, и свет был не для него. Больше нет. Никогда.
Он поднял взгляд на купол неба, незапятнанный бурлящими чернилами Бури Теней. Наверху мерцало Море Звёзд, Селун и её свита сияющих Слёз. Кейлу показалось, что он замечает пустоту в небесном скоплении, окружавшим серебряный диск луны, дыру, оставленную одной из слёз, когда та помчалась к Фаэруну, дыру, из-за которой умер Джак, дыру, отразившуюся в душе самого Эревиса. Он подумал о коротышке и его трубке, попытался улыбнуться, но не смог. Он так никогда и не заполнил эту дыру. Теперь и не заполнит.
Сила горела в нём, холодная, тёмная, почти безграничная. Он мог слышать слова, сказанные в тени на противоположной стороне Торила, мог сдвинуть горы одним свои словом. Он знал больше, чувствовал больше,
