— Но на данном заборе, как видите, это никак не сказалось. На моей памяти идет уже девятый суд… и все по данному вопросу.
— Ладно! — успокоившись, сказал Снежный. — Так вам, говорите, этот забор мешает? — И он вопросительно уставился на обоих утренних гостей.
— Ну… не вручную же здесь вагоны разгружать? — пожал плечами железнодорожник. — Место для этого совершенно неприспособленное!
— А где такое место имеется? — поинтересовался майор.
— Так вон оно! На батарее! — махнул рукой лейтенант-тыловик.
— Понял! — кивнул вэвэшник. — Имеем налицо препятствие нормальному функционированию объекта. Что и требовалось доказать…
Он снял с пояса радиостанцию и сказал туда несколько слов. Прошло некоторое время, и где-то в стороне взревел двигатель. Еще пара минут, и из-за пригорка показался танк!
— Это ночью подогнали! — самодовольно сказал майор. — Ценят тебя, капитан! Вон какой агрегат прислали!
Подбежав к танку, который остановился неподалеку, майор что-то пояснил механику-водителю, который выглядывал из открытого люка.
Тот кивнул, нырнул под броню, и крышка люка, повернувшись на оси, встала на место. Взвыл электромотор, развернулась назад башня.
Рев движка стал громче, и стальная машина, неожиданно легко тронувшись с места, поперла прямо на забор.
Возможно, тот мог устоять и перед еще несколькими судебными решениями, никто и не спорит. Но вот против танка… тут никаких шансов даже в принципе не имелось!
Надо отдать должное мастерству механика-водителя — машиной он управлял виртуозно! Разогнавшись, танк перед самым углом забора притормозил так, что огромная стальная махина почти нежно «клюнула» стену своим носом.
Тем не менее силы этого «нежного» клевка оказалось вполне достаточно для того, чтобы по всей поверхности забора в месте удара зазмеились трещины. С грохотом обвалилась первая секция, начали выпадать кирпичи из остальных. Танк чуть дернулся вбок — и бортом толкнул забор, выходящий в сторону путей. Затрещав, начали обваливаться кирпичи, забор начал расползаться на глазах.
Доворот, новый толчок — посыпалась секция справа. Стальная громадина двигалась совсем по чуть-чуть, но каждое ее продвижение сопровождалось грохотом и стуком осыпающихся кирпичей.
Это строить чего-нибудь долго, а вот крушить…
Не прошло и двадцати минут, как на месте основательного сооружения громоздились груды кирпича — и никакого следа от солидной постройки.
— Хм, а ведь грозился — танком не свернуть! — усмехнулся капитан. — Не рассчитал, видать…
От видневшегося в глубине участка белого дома несся во весь опор всадник. Красивый вороной конь, подчиняясь воле хозяина, сделал «свечку», замолотив в воздухе копытами так, что комья земли полетели на стоявших офицеров. Все, кроме майора, попятились назад, а тот оценивающе прищелкнул языком, выражая свое восхищение мастерством всадника. На землю ловко, не касаясь ногами стремян, спрыгнул человек в костюме для верховой езды.
— Ты совсем рехнулся, капитан! — заорал всадник во все горло. — Ты что себе позволяешь?! Совсем охренел?!!!
— Это кто таков? — не оборачиваясь к Никитину, поинтересовался вэвэшник.
— Господин бывший депутат собственной персоной!
— Ага! — Снежный смерил всадника взглядом.
Впрочем, на хозяина участка это никак не повлияло — орать он не перестал.
— Да ты у меня до конца своей вонючей жизни из судов теперь не вылезешь! Каждый кирпичик собственноручно зубной щеткой от пыли станешь очищать! Чтоб прямо щас все восстановили! Я до вашего командующего дойду! Иначе завтра же ты отсель вылетишь!
Сплюнув под ноги офицерам, всадник повернулся и схватил коня за повод.
— Стоять… — негромко произнес майор, да так, что по коже у Никитина аж мурашки пошли. Умеют же некоторые! Капитан такими талантами не обладал и всю жизнь искренне завидовал тем, кто мог выражаться столь убедительно.
Подействовало это и на Халецкого, он замер.
