до его завершения. Но сидеть в тюрьме до седых волос тоже никому не улыбалось — решили рискнуть. И выиграли…
В результате открывшихся обстоятельств дело о пропаже катера было прекращено. Все материалы передали по принадлежности — отныне этим вопросом занималось уже другое ведомство.
А серый линкор, закончив приём груза с «купца», вскоре бесследно растворился в просторах мирового океана. Радиолокаторы его не видели, да и в оптическом диапазоне он был различим только с близкой дистанции. Надо сказать, что помимо груза, на борт линкора поднялось около пятидесяти человек, ранее занимавших кубрики на судне обеспечения. Вероятно, их присутствие на этом корабле более уже не являлось настолько необходимым…
А с японских верфей, без особой помпы и при полном отсутствии журналистов, была спущена на воду канонерская лодка береговой обороны. Уже седьмая по счету, между прочим!
Поэтому, ни у кого не вызвал удивления и тот факт, что экипаж для нового боевого корабля был подготовлен заранее. В конце концов, подданные императора издавна славились предусмотрительностью и аккуратностью.
На берегу дожидался своего часа и боезапас для нового судна. А большинство приборов управления уже стояли на своих местах. Требовалось лишь произвести ходовые испытания, да завершить достройку канонерки. Чем и занялся, не отвлекаясь ни на что более, её экипаж и рабочие с судоверфи.
Если кто-то в нашем мире, по своей юношеской наивности (или старческому слабоумию…) до сих пор считает, что какие-то вещи можно скрывать вечно — то он сильно заблуждается.
Скрыть на какое-то время — очень даже запросто.
Значительно труднее — на более-менее продолжительное. Это уже требует привлечения немалых сил и средств, и задействования множества заинтересованных служб и ведомств.
Спрятать что-нибудь на год и более — тут уже требуется привлекать возможности серьёзных государственных структур!
И вот тут гарантии успеха не может дать уже никто…
Возможно, именно по этой причине, русские и не стали валять дурака, долгое время скрывая от всего мира обломки «Наковальни».
Неподалёку от Севастополя, в одной из небольших бухт, были проведены соответствующие работы.
И вот, поднятые с морского дна, туда наконец-то были доставлены некоторые детали корпуса потопленного исполина.
Перекрученные взрывами орудийные стволы, обломки непонятных аппаратов, даже фрагмент палубы с орудийной установкой — русские тащили со дна всё! На отдельной площадке уложили даже мачту — вернее, три её части, изуродованные крупнокалиберными фугасами.
Понятное дело, что никто не требовал плату за рассматривание обломков (хотя в «светлых» умах некоторых чиновников таковая идея возникла немедленно). Может быть, потому, что никаких экскурсий и не проводилось. На обломки можно было посмотреть сверху — с мостков. И всё.
Правда, для военных атташе некоторых стран исключение сделали. Но те, едва зловеще защелкали счетчики радиации, предпочли и сами не слишком задерживаться в этом месте.
Так вот почему русские так охраняли место затопления «утюга»!
Понятно, что поднятые обломки дезактивировали, но если они фонят до сих пор… то, что же тогда происходит на дне?
Этим несколько и объяснялось отсутствие внятных результатов исследования потопленного корабля — кому охота разгуливать по подводному Чернобылю?
Разумеется, русские газеты вышли с опровержением.
Была, под прицелом камер телевидения, организована экскурсия на место, где лег на дно «черный корабль». Прилюдно взяты пробы воды, за борт множество раз опускали счетчики радиоактивности…
И именно это окончательно убедило «прогрессивную общественность», что что-то здесь нечисто!
«Если бы всё было в порядке, то для чего было тратить народные деньги (мы бы нашли им лучшее применение…) на глупую демонстрацию?»
Свою точку зрения они поспешили донести до сведения зарубежной прессы — и та с готовностью это подхватила. В завязавшейся суматохе взаимных упреков и опровержений всё успели забыть первопричину возникновения скандала.
Тема затонувшего «гостя» окончательно утратила актуальность и исчезла со страниц даже откровенно желтой прессы. «Прогрессивно мыслящим людям» всё уже было понятно…
— И что же у нас нового? — президент сегодня был немногословен. Дел накопилось много, и времени на обстоятельные разговоры попросту не оставалось.
