– Беда в том, что Пинкус Горт вечно о своем прошлом врет, и всем это прекрасно известно. За один день может поведать две совершенно разные истории об одном и том же событии. Я тогда не стал доискиваться правды, но жители Кларенцы ничего такого потом не припомнили. До сего дня готов был поклясться, что события эти действительно произошли, но только в роли Темагата выступал сам Пинкус Горт.
– Серьезное обвинение, он ведь твой друг.
– Друг, но это ничего не меняет: кое для кого он остается злодеем. И нельзя рассчитывать, что в один прекрасный день не поступит по-злодейски со мной. Особенно если вина поднаберется. Пинкусу только дай вина хорошего выпить.
– А вам только дай поболтать, – сказала вдруг Анна. – Раскопайте о Пинкусе побольше. Если уж только так можно узнать, откуда он свое имечко взял.
– Что?! – хором воскликнули Хект, Фебруарен и Делари.
– А то, что с таким именем он наверняка незаконнорожденный, бастард. Правда, пока что наш. Так, может, он и есть тот бог- полукровка, которого вы ищете?
– Да ему тогда не меньше семи сотен лет. Иначе как бы он успел сотворить все то, о чем хвастает, – сострил Хект, но неудачно – никто не улыбнулся.
– Вот вы с этим и разбирайтесь, – велел Кловен Фебруарен. – А я займусь Небесной Крепостью.
– А это все не одно дело? – спросил Хект.
– Прошлое Пинкуса Горта? Сомневаюсь. Хотя разум мой работает хуже, чем обычно. Утерял беспристрастную точность. На самом деле я немного встревожен.
– Объясни-ка. – Принципата Делари тут же одолело любопытство.
– К нам идет Ветроходец. Нет, не сюда – к вратам в Обитель Богов. Движется он через Андорегию. Узнал, что проход открылся. Еще раньше под Андорежским морем произошел огромный выброс силы. Сейчас ее уже меньше, но кое-что просачивается. Все создания Ночи, кто только может, спешат туда подкормиться.
– И ты думаешь, он сумеет всех одолеть.
– Я опасаюсь, что ему хватит сил заморозить воду между Андорегией и вратами. Тогда мы обречены.
– А не слишком ли кружной получается путь? – спросил Хект, мысленно развернув перед собой карту северных земель. – Гораздо быстрее дойти по южному берегу Мелкого моря, из Фрисландии-то до врат ближе.
– Он не может выйти за пределы скованных льдом земель, а на юге от Мелкого моря вечных льдов нет. Пока нет.
– Дедушка, я плохо помню мифы, – вмешался Делари, – но ведь на Харулка, кажется, наложено заклятие, из-за которого он не может пересекать открытую воду?
– В некотором роде. Через ручьи и лужи он хоть и с омерзением, но вполне способен переступать, не касаясь воды. И даже сумеет перебраться через небольшой поток, если сосредоточится и преодолеет боль. Дайте ему в распоряжение побольше времени, и он заморозит воду вокруг себя на сотню лет. В древние времена с ним так и боролись: отвлекали, когда рядом оказывалась большая водная преграда.
– Что это за бог зимы, который не переносит воду? – удивился Хект. – Какая зима без снега и льда?
– Снег и лед вреда ему не причиняют. Когда он поблизости, все замерзает еще сильнее.
– В воздухе тоже есть вода, – заметила Анна. – Она же испаряется отовсюду. Быть может, именно поэтому этот демон всегда в таком злобном настроении?
– Может. Или, как и некоторые другие, просто родился поганцем.
– Господа, спасибо, что пригласили меня на свои посиделки. – Анна допила кофе и встала. – Но я, пожалуй, пойду проверю, как там дети.
– У дверей остановитесь и медленно досчитайте до десяти, перед тем как открыть засов, – велел Девятый Неизвестный.
Все удивились и продолжали удивляться, пока Анна не досчитала до восьми.
Хект к тому же сильно разозлился: старик нахально пялился на Аннин зад.
Вдруг Фебруарен наставил палец и произнес какое-то слово. Слово это повисло в воздухе, сияя, словно кусок раскаленного железа.
Хект ни с того ни с сего громко рыгнул, а за ним, несказанно смутившись, и все остальные.
В складках Анниной юбки кто-то завыл высоким голосом, потом оттуда показались извивающиеся тени, похожие на человечков ростом в один фут, только со скорпионьими хвостами и лишней парой рук. Тени эти некому было отбрасывать. Мгновение они светились тем же темным светом, который источало летающее в воздухе слово, произнесенное Фебруареном, потом осыпались на
