одно путешествие через весь Коннек мне не пережить.
– Вполне возможно. Но решаю здесь не я. Мое дело – отвести вас к Изабет. Отпираться будете перед ней.
Брат Свечка посмотрел вниз – на ту часть поля боя, что открывалась со стены. Там по-прежнему царила неразбериха. Казалось, все еще может окончиться благополучно, если только кауренское ополчение что-нибудь предпримет.
Вельможи из окружения герцога, делавшие вид, что управляет ополчением именно Тормонд, приняли решение вернуться в город. И это как раз тогда, когда показались немногочисленные коннекские рыцари.
Когда начали прибывать остатки арнгендцев из Клоаки и Пик-анде-Саля, граф Алпликово приказал навайцам отступать вслед за кауренцами. Он не знал, что подкрепление к арнгендцам идет ничтожное. От касторигского войска, которое отступало на запад, не было никаких вестей.
Позже выяснится, что в тот день пало четыре тысячи арнгендцев и их союзников. Еще больше потом погибло от ран. Потери навайцев, касторигцев и их союзников составили около тысячи четырехсот человек, из них сотня была захвачена в плен.
Среди кауренских ополченцев Тормонда IV погибло двадцать три человека, и только шестеро от рук врага.
Брат Свечка вошел в зал, где сидела Изабет. Королева была мрачнее тучи. Она только что отпустила посланцев в забрызганных грязью и кровью и пропитанных по?том одеждах. Совершенный догадался, что вести они принесли неутешительные.
– Питера считают погибшим, – сказала Изабет.
Солнце опустилось уже к самому горизонту, и сквозь высокие стрельчатые окна лился золотой свет. «Как это не к месту», – подумал брат Свечка.
– И Джейма тоже, – добавила Изабет. – Касторигцы отступают. Говорят, они сильно ослабили арнгендцев и перебили во множестве тех, кто бежал с поля боя.
Свечка вздохнул и снова посмотрел на поток яркого света, заливавшего зал. Знак грядущей тьмы. Совсем как в старой пословице о том, что темнее всего перед рассветом, только сейчас все наоборот.
Вошел гонец с новой вестью. Кауренские вельможи все решили за Тормонда, ополчение отступает в город, так и не нанеся врагу ни одного удара.
Внезапно Изабет показалась монаху постаревшей.
– Вспомните, каким предстал перед вами в последний раз Тормонд, – сказала она.
– Осмелюсь напомнить, это было не так давно.
– Да, разумеется. Но сегодня утром брат пребывал в более плачевном состоянии, чем тогда. Несмотря на все усилия волшебников и лекарей. Ему не следовало ехать. Теперь, после гибели Эарделея Данна, у нас никого не осталось. Мас Кребет и Кастерен Граут ни на что не годны.
Изабет говорила о консулах. В Каурене консулы были чем-то вроде мэров.
– Остались вы, ваше величество, – заметил Ходье.
– Чепуха! Они не пошли бы за женщиной.
– Быть может, и следовало попытаться, но теперь уже поздно, – вздохнул Свечка.
– Кто знает? Джейм погиб. Питер погиб. Тормонд тоже недолго протянет. Граф Реймон на другом конце Коннека, а Регард под стенами. Так что, как бы то ни было, остаюсь только я. Вот и выясним, кто пойдет за женщиной.
Совершенный не знал, что и сказать. Дело, ради которого его привели в Метрелье, под натиском недавних событий отодвинулось на второй план. Мир изменился для всех и каждого вне зависимости от занимаемой стороны.
– Скоро вернутся навайские владыки, – сказала Изабет. – Могут начаться волнения. Мне необходимо собраться с духом.
Брат Свечка все понимал. Теперь, когда нет короля Питера, который мог бы обуздать дирецийцев, они, скорее всего, будут обращаться с Кауреном как с захваченным городом, а не как с союзным владением. И оправдание у них есть: кауренцы имели численный перевес и могли сокрушить арнгендцев, но так ничего и не предприняли.
Этого им не простят.
– Нужно действовать быстро, – заявил Ходье.
Изабет нетерпеливо взмахнула рукой:
– Сегодня я стала вдовствующей королевой-матерью, но сын мой – еще дитя. В обычных обстоятельствах граф Алпликово сделался бы регентом до совершеннолетия маленького Питера. Я буду этого добиваться. Сегодня судьба растоптала все наши планы. Жив он или мертв, брата я потеряла. Больше с ним уже не будут считаться принцы и патриархи, которым он раньше, по крайней мере, не давал покоя.
