столь жутко изувеченные, что их обладатели не смогли подняться, когда Странник призвал их на битву во имя спасения Ночи.
Во времена Старейших в Покоях Героев не властно было разложение, там лишь нестерпимо пахло недавней смертью, зато теперь тлен вернулся в Небесную Крепость. Плоть разлагалась, хоть и страшно медленно из-за холода и странных местных законов природы.
– Как ты их поймал? – спросила Герис.
– Умно. Хочешь застать меня врасплох. Только это не поможет. Мне, видимо, подсказали. Но я был тогда слишком безумен и ничего не помню. Вырывал, должно быть, сведения из Всеотца и Изгнанницы, словно легкие из груди врага.
Герис чуть не вывернуло.
– Слишком уж тут воняет, – сказала она. – Как ты две сотни лет вытерпел?
– Гораздо дольше – не забывай о разнице во времени. Но нам повезло – валялись без сознания. Хотя тоже пришлось несладко. Мне снились сны. А мой брат… Нет, не стоит себя мучить.
– Понимаю, – отозвалась Герис, припоминая, что натворили вознесшийся с братом, когда Старейшие выпустили их в срединный мир.
– Оправдываться не буду, разве что скажу: я заботился о брате. Ты бы тоже так поступила, будь у тебя брат.
– Ладно. Да. Не важно. Покажи мне еще что-нибудь.
Смотреть в Небесной Крепости было особенно нечего – только покрытые пылью нескончаемые залы, большие и маленькие, ничего необычного. Пыль эта получалась из медленно-медленно распадающихся камней.
– Мебели тут никакой нет, убранства тоже, – заметила Герис. – Нигде. Ни клочка истершейся ткани, ни частички проржавевшего металла. Даже с учетом разницы во времени, не могло это все полностью истлеть.
– Роскошное убранство существовало только потому, что тут были Старейшие, которые на него смотрели. Элен-коферы древности были хитроумными ремесленниками. Даже форма некоторых покоев Небесной Крепости и их измерения могли меняться по прихоти владельца.
– Элен-коферы древности – это те же самые элен-коферы, с которыми мы ведем дела теперь?
– Об этом, несомненно, не следует забывать.
– Ты рассказываешь мне обо всем этом по памяти?
– Да, только память не моя, я лишь пользуюсь ею. Призрак Всеотца все еще трепещет от гордости, а ведь он-то сам и палец о палец не ударил, разве что вынудил гномов выполнить его желание. Именно они – гениальные строители.
– Но если они такие гении, почему стали рабами?
Вознесшийся остановился, повернулся к Герис и несколько мгновений пристально вглядывался в нее. Потом сказал:
– Даже самые бестолковые элен-коферы в десятки раз умнее нас, но это не делает их сильнее. И силы воли у них такой нет. Они не… они… Герис, они просто ремесленники и купцы, выполняют то, что прикажут.
Герис заметила, что вознесшийся впервые назвал ее по имени, но не придала этому значения. Она понимала, что он имеет в виду: сама же видела гномов.
– Ты разговариваешь совсем не как андорежский пират.
Вознесшийся нахмурился, пытаясь понять, о чем это она.
– А ты сталкивалась с пиратами? Знаешь, как должен разговаривать пират?
– Про андорежских пиратов не знаю, но вообще сталкивалась. Правда, стоит отметить, что я женщина и была тогда молода.
Моложе, чем он, видимо, сейчас думает.
Вознесшийся казался озадаченным.
– Покажи, где заперты Старейшие, – попросила Герис.
– Там не на что смотреть.
– Все равно покажи.
Они вошли в пустой зал – такой же пустой, как и любые покои в Небесной Крепости. Тридцати футов шириной и сорока двух длиной, он ничем особенным не выделялся. Герис прошлась вдоль стен. Окна без стекол пропускали достаточно света, хотя небо закрывали густые облака. Ничего, что выделяло бы этот зал среди остальных, Герис не заметила.
– Где они? Есть хоть какой-нибудь знак? Точка? Что-нибудь?
– Здесь я и покончил со всем, – отозвался Асгриммур, раскинув руки. – Больше ничего не помню. Только время зря потеряешь, расспрашивая меня. Не знаю. Мы со стариком уже раз двадцать это все проходили. Больше ничего не могу сказать. Не знаю. Но
