уверен, что смогу с помощью Отродья, Железноглазого и Фебруарена обратить все вспять.
– Было бы здорово, если бы я знала, куда смотреть, когда вы, ребята, откроете им путь.
Асгриммур пожал плечами и умудрился напустить на себя виноватый вид.
– Ладно, олух. Вот я здесь стою, портал открывается, я наблюдаю, где бы он там ни открылся. Что я увижу? Что предстанет за ним?
– Здесь я чуть больше знаю. Там предстанет… – Вознесшийся запнулся, потом и вовсе замолк, на лице появилась растерянность, будто он забыл, о чем говорил.
– Можешь не объяснять. Воспоминания только что окутало туманом?
Герис решила, что, возможно, ей известна причина забывчивости Асгриммура.
– Да. Все стерлось.
– Одна из частичек чужой души, обитающая в тебе, сильнее, умнее и независимее, чем ты полагал. Она-то и водит тебя за нос.
Асгриммур мрачно на нее уставился и вдруг содрогнулся всем телом.
– Думаю, ты права.
– Итак, кто именно? Арленсуль не желает выпускать свою семейку? Или же Внимающий готовит побег из тюрьмы?
– Герис, не знаю. Я не очень-то хорошо разбираюсь во всех этих делах. И связи у меня особой с ними нет, я не могу с ними разговаривать, как мы сейчас разговариваем с тобой. Чаще всего в моей голове откуда-то издалека просто доносятся призрачные голоса. Могу ухватить лишь несколько слов. Иногда их заглушают остальные.
Не имеет ли он в виду под «остальными» голоса тех, кого убил и пожрал, бродя безумным чудовищем по Джагским горам?
– У Старейших голоса самые громкие. Но и все остальные то появляются, то исчезают.
– Что они тебе говорят?
– Чаще всего просто вопят. Всеотец и Изгнанница тоже. На самом пике своего существования они все бились в жуткой агонии.
От этих мрачных описаний Герис содрогнулась.
– Нам пора, – сказал Асгриммур. – Здесь мы ничего не добьемся.
Он будто бы к чему-то прислушивался. К воплям у себя в голове? Или к Старейшим, которые пребывали в заточении где-то совсем рядом?
Герис решила, что к Старейшим.
– Вернемся в таверну и посмотрим, что скажут норгны.
– Какие норгны? – удивилась Герис.
– Так я про себя называю гномих, которых Железноглазый оставил за нами присматривать. В переносном смысле, не в прямом.
– А кто такие норгны?
Асгриммур нахмурился: неужели она не знает?
– Южанка! Норгны похожи на провидиц. Три старые карги. Прядут нити судьбы.
– Если они все еще существуют, не оказались ли норгны запертыми вместе со Старейшими?
– Их уже давным-давно нет. Это другой вид Орудий. Угасли и отправились туда, куда отправляются все износившиеся Орудия.
Об этом Девятый Неизвестный и его праправнучка рассуждали часами – занятная игра для ума. Герис думала, что старый волшебник угадал правильно: Орудия не умирают в обычном смысле этого слова, но угасают, отправляются в безвестность, погружаются в состояние покоя и сливаются с грязью в трясинах Ночи. Если только кто-нибудь не приканчивает их, не пожирает, не втягивает в себя или не раскалывает, – в последнем случае они просто прекращают существовать и остаются разве что в виде крошечной частички другого Орудия.
Герис размышляла обо всем этом и наблюдала за Асгриммуром.
Эти его норгны, быть может, и вышли из игры, но все еще существуют где-то там. Спят. Если действовать с умом, можно найти способ их разбудить. Какие-то умники же пробуждали еще более могущественные и ужасные Орудия.
– Ладно, пойдем побеседуем со старухами. Но завтра вернемся сюда с мелом, краской и измерительным тросом. Набросаем линии огня.
Вид у вознесшегося сделался озадаченный. Он действительно не понимал.
