Когда мужчина заговорил, брат Свечка его не понял – слишком уж сильный акцент. Но смысл был ясен и так: мол, бросайте телеги и все свое добро и отходите подальше.
Кедла передала младенца кузине Гилеметте и спокойным громким голосом объявила:
– С дороги! Второй раз предупреждать не будем.
Всадник рассмеялся.
Его подручные были не так в себе уверены.
Рыцарь наклонился к ним, чтобы что-то сказать…
Кедла выдернула из ближайшей, запряженной осликом повозки взведенный арбалет и всадила стрелу прямо всаднику в правый глаз. Потом бросила арбалет, схватила копье и ринулась к пешим разбойникам.
Никто не сомневался, что девчонка убьет всех троих и ничего они поделать не смогут. Сами разбойники тоже это поняли.
Младший, юнец лет четырнадцати, которому явно нездоровилось, бросился наутек.
На остальных, словно ангел смерти, обрушилась Кедла. Она не теряла ни мгновения и не дала им опомниться. Самого крупного девушка ранила, поразив его в бедро. Шатаясь и поскуливая, громила отступил. Второй разбойник, вооруженный длинным заржавленным мечом, был в два раза больше Кедлы. Он ухватил меч двумя руками и принялся размахивать им во все стороны. Кедла сделала шаг назад и обогнула лошадь погибшего рыцаря так, что та прикрыла ее слева.
На поле брани зачастую происходят странные вещи. Когда всадник рухнул наземь, лошадь не шелохнулась. Разбойник так и лежал лицом в дорожной пыли, его левая нога запуталась в стремени.
Кедла кольнула лошадь, и та, волоча за собой труп, рванула вперед прямо на бандита с мечом. На мгновение он потерял бдительность, и девушка ударила наконечником копья ему под подбородок. Потом набросилась на раненого разбойника, который, прихрамывая и истекая кровью, пытался сбежать. Не обращая внимания на мольбы несчастного, Кедла, словно одержимая, снова и снова пронзала его копьем, пока он не затих.
Кипя от гнева, девушка вернулась к отряду.
– Да что с вами такое? Ни один и пальцем не шевельнул, чтобы защититься. А если бы здесь, в лесу, нас подстерегало не четверо негодяев, а больше?
– Крошка моя, именно поэтому… – начал было Раульт Арчимбо.
– Нет, не поэтому. Вас всех будто парализовало. Всех до единого. Вы застыли, как кролики в надежде, что лиса их не заметит. Что сталось со всеми теми крикливыми храбрецами, которые так кичились перед нашим отъездом из Каурена? А вы, старик! Вы же опытный путешественник, совершенный! Почему вы просто стояли как громом пораженный?
– Я привык, попав в такую передрягу, убеждать их словами.
– Вы привыкли путешествовать без гроша в кармане и без женщин и детей, так что и взять с вас нечего. Этих четверых убедить бы точно не вышло.
Кедла упала на колени возле сраженного рыцаря и попыталась выдернуть у него из глазницы свою стрелу. Но стрела не поддавалась, и девушка со злостью пнула мертвое тело, а потом выдернула ногу павшего из стремени.
– Беги, лошадка, – велела она и повернулась к спутникам. – Они бы стали убивать и насильничать. И вам об этом прекрасно известно.
Кедла была права.
Вернувшись к своей повозке, она взялась за арбалет и снова его взвела, бросая на остальных гневные взгляды.
– Для вас лучше будет, если моих детей не убьют. Отон! Оставь мертвецов в покое. У них нет ничего, что нам бы понадобилось.
– Но…
– Отон!
И под взглядом Кедлы детина вдвое старше и крупнее ее отошел от мертвецов.
– Пусть кто-нибудь другой их оберет, и пусть его застукают на месте преступления.
Девушка положила взведенный арбалет в повозку и взяла своего младшего сына из рук Гилеметты.
– Едем дальше. И в Кастрересоне об этом не заикайтесь. Вообще нигде не заикайтесь.
Процессия с грохотом, скрипом и дребезжанием снова тронулась в путь.
Долгое время все молчали.
Будто земля ушла у всех из-под ног.
– Ни слова, совершенный, – огрызнулась Кедла, когда монах пристроился с ней рядом. – Я не намерена выслушивать вашу
