подобного мировоззрения.
– Забавно, – тихо хмыкнул он.
– Прости меня, ладно? – в очередной раз попросила я. – И спасибо, что выполнил свое обещание и действительно остановился. Мне очень повезло, что ты такой разумный и опытный; другой бы, наверное, прибил от избытка чувств.
– Убивать за отказ от соединения? Это вряд ли, – со смешком ответил он и чуть отстранился, спокойно помогая мне привести одежду в порядок. То ли он как-то видел в темноте, то ли обладал достаточным опытом для совершения этого действия на ощупь. – Но желания продолжить общение у этого гипотетического «кого-то» могло и не возникнуть. Когда я обещал вернуть тебя обратно по первому требованию, я, конечно, подразумевал совсем не это, но особенной трагедии тут нет. Я раздосадован, и ощущения тела сложно назвать приятными, но от них можно легко избавиться.
– Каким образом? – полюбопытствовала я, прежде чем сообразила, насколько неприличным может показаться мой интерес.
– Обыкновенно – схожу в место свиданий. Это…
– Я догадалась по смыслу, – прервала его.
Только что выправившееся после несостоявшегося скандала и спокойного объяснения настроение с шумом и воображаемым грохотом рухнуло на не существующий здесь пол. Мне было чудовищно обидно, что Суру настолько откровенно наплевать, со мной провести эту ночь или с какой-то совсем уж посторонней женщиной.
Я пыталась объяснить себе, что понимала это с самого начала и именно поэтому его остановила, что минуту назад ощущала себя ужасно виноватой и мечтала провалиться сквозь землю от стыда перед мужчиной за такой грандиозный облом. И злилась – уже на себя, – что веду себя как пресловутая собака на сене. Даже честно пыталась представить вариант, который бы меня полностью устроил, и не находила. Если бы он настоял на своем – я бы все равно сердилась, если бы рассердился и обиделся, – чувствовала себя виноватой и искренне переживала. А если бы начал клясться в любви с первого взгляда – просто не поверила бы!
Может, стоило все-таки наступить на горло этому принципу и спокойно позволить Суру все и сразу?
Ну да, можно подумать, в этом случае мне сейчас станет легче! Хотя… по крайней мере, тогда исчезнет это отвратительное ощущение неудовлетворенности.
И после этого мужчины жалуются на женскую логику… Они-то с ней встречаются только иногда, а нам с ней приходится жить!
В общем, до дома мы добрались в тягостном молчании. Вернее, тягостным оно оказалось только для меня, а Сур был вполне спокоен; надо ли говорить, как это раздражало!
Скомканно попрощавшись с несостоявшимся любовником у дверей, я направилась прямиком в местный «душ» с твердым намерением избавиться от следов своего несостоявшегося грехопадения и ощущения прикосновений мужчины. Удалось только наполовину: губы и кожа там, где меня касались твердые шершавые ладони, горели и ныли. Тело категорически не соглашалось со столь поспешным и скомканным финалом того, что начиналось настолько приятно.
В итоге ночь прошла отвратительно. Раз за разом я прокручивала в голове произошедшие события, то злилась на Сура, то на себя, то с трудом сдерживала слезы обиды, то корила себя попеременно за излишнее любопытство и за чрезмерную принципиальность. И все никак не могла избавиться от ощущения прикосновений и вкуса губ мужчины. Заснуть, в конце концов, сумела, но лучше бы не засыпала, потому что мне приснилось именно то, о чем я думала: Сур.
Причем подсознание откровенно поиздевалось надо мной, не просто повторив знакомую картинку, но призвав на помощь фантазию и теоретические познания, и местом действия оказалась эта самая спальня. И все бы ничего, только закончился сон почти так же, как в жизни, то есть – ничем: я проснулась в самый ответственный момент. Предсказуемо в отвратительном настроении. И пока совершала утренние гигиенические процедуры, всерьез задумалась, а так ли уж нужна мне эта любовь?! Может, стоит перенять местные традиции?
– Алечка, ты чего такая взвинченная? – растерянно уточнила тетя Ада, когда я, в знак протеста нацепив собственный комбинезон, вышла в общую комнату. Так и подмывало ответить что-нибудь максимально близкое к правде, но я сдержалась и отделалась дежурной фразой про плохой сон и дурное настроение. По-моему, не поверил даже братец, но вопросов никто не задавал.
А потом пришел Сур и все испортил.
Нет, он не стал ни о чем рассказывать, задавать провокационные вопросы или делать неприличные намеки. Вошел, собранный и спокойный, как обычно, я мрачно подумала, что у него-то ночь, похоже, вполне удалась. Но едва ли не на пороге он растерянно замер. Нашел меня взглядом, сначала удивленно и недоверчиво вскинул брови, потом – растерянно нахмурился и проговорил:
– Аля, можно с тобой поговорить? Наедине.
