– Не приближайся! – Денис опоздал с этим восклицанием, поскольку мальчишка в один миг оказался рядом.
– Поздно спохватился, – заметил тот.
Почему-то разговор получался совершенно нормальным. Раньше в подобных снах Дениса пытались напугать или подкидывали ему всякие образы, наводящие на смысл, но никогда не воспринимающиеся однозначно, а сейчас – просто беседа, ничего более. Как равный с равным.
– А мы никогда и не считали тебя изгоем, отщепенец, – проговорил мальчишка. – Ты перешел на их сторону сам, но, вероятно… – Он снова посмотрел на Дениса восторженно, взросление стоило предательства.
Почему-то при этом в голове Дениса очень ясно оформилась мысль про взросление, старение и смерть, но вестись на нее он не счел нужным. Да, люди стареют и умирают – это неизбежно. Но вот после этого у них существует масса вариантов. Никто не возвращался из-за грани, и это позволяет верить. Во многое. Кто-то отдавался в лоно религии. Ворон, например, верил в то, что люди рождаются снова и снова до той поры, пока не повзрослеют духовно. Тогда жизнь и посмертие просто перестанут для них существовать раздельно.
– Ворон… – фыркнул мальчишка. – Проводник душ и вестник смерти.
– В мифологии.
Как-то расслабился он в последнее время. А ведь происходящее не могло радовать. Если общение с эмиоником стало нормально, даже комфортно восприниматься, это могло означать одно: к нему подобрали ключи.
– Брось! – Мальчишка рассмеялся и даже схватился за живот, согнувшись пополам. – Мы развиваемся, как и ты. Общий язык – это хорошо, тем более я не против поиграть в эти игры. Сейчас ведь лучше, чем…
Картинка внезапно померкла, но не так, будто кто-то выключил свет, а словно Денис закрыл глаза. Но ведь во сне моргнуть невозможно!
– Нам можно все, – раздался знакомый и ненавистный голос, от которого все внутри буквально перевернулось.
Картинка перед глазами прояснилась, и Денис задохнулся – и в прямом смысле этого слова, и в переносном на какое-то время, словно зависнув. Он лежал на кушетке и не мог двинуться, а над ним нависал профессор Заблоцкий Николай Борисович.
Ну уж нет!
– Что, не нравится? – голосом мальчишки спросил профессор. – А так?
Лицо сменилось. Теперь на него смотрел не кто иной, как Олег Дмитриев. Денис никогда не видел олигарха так близко. На расстоянии тот казался идеальным, а вот сейчас мимические морщины казались очень заметными, да и усталость в неопределенного цвета глазах поражала.
– Что тебе надо? Мы ведь выяснили все еще четыре года назад! Я не вернусь.
– Даже потеряв все? – Дмитриев прищурился. – Уверен?
– Да.
– Хозяину понравилось жить среди слуг, – хмыкнул мальчишка, и картинка сменилась. Они снова стояли там же, во дворе. – Или рядом с одним конкретным слугой, не похожим на остальных? Но ведь слуги недальновечны и очень хрупкие. Их очень легко сломать. Или твой не такой?
Слово «недальновечен», произнесенное эмиоником, в людском лексиконе не использовалось, но оказалось невыносимо четким и понятным.
– Максим! – окликнул их чей-то голос, и Денис оглянулся.
Женщина с обесцвеченными тонкими волосами, в мешковатом пальто неясного серо-сиреневого оттенка, с платком на голове. Выглядела она отвратительно, хотя, судя со стороны, лет ей было не много.
– Мальчик мой, нашелся… – Она смотрела на эмионика и улыбалась тепло и приветливо. По щекам текли слезы, а во взгляде сквозило такое неприкрытое счастье, что у Дениса защемило в груди.
– Бьюсь об заклад, твой Ворон на тебя так не смотрел ни разу. – Эмионик сыто улыбнулся.
– Мне и не нужно!
– Но он ведь столь же недальновечен. – Эмионик по имени Максим чуть прищурился, и женщина схватилась за сердце, а потом растаяла в воздухе, исчезла, будто и не существовало ее только что.
– Я не позволю!
– Слишком громкое заявление для «царя обезьян». Хотя ты даже не царь, так, приживалка.
Будь перед ним обычный человек, Денис приблизительно догадался бы, каких слов и продолжения беседы от него ждут. Все как в дешевом низкопробном боевичке: «Я убью твоих близких!» – «Не надо! Чего ты хочешь?» – «Твою жизнь за их». Однако перед
