обязательно выдумывать культы преклонения, они любят приходить на могилы, а к Ворону тянулись слишком многие. Потом были бы даже не поминки, а тризна… потом…
Второй выстрел вывел его из ступора. Ворон снова отпрыгнул и откатился в сторону (как такое вообще возможно, Денис не знал), в руке у него появился нож. Денис тоже выстрелил, но, несмотря на то, что видел реального Валентина отчетливо, промазал.
Ворон отпустил нож без замаха. Клинок должен был ударить Валентина в грудь, но словно прошел сквозь него, чиркнув по плитке стены, обрамляющей подземный переход. Денис прицелился снова и скорее почувствовал, чем увидел жест остановки. Прикрыл глаза, но Ворон и Валентин находились слишком близко. Он мог понять, кто есть кто, но не определить точного положения. Он вполне мог ошибиться и стрелять во врага, а попасть в друга.
Однако и стоять столбом в ожидании, чем же все это закончится, он не мог. Спрятав пистолет и достав шокер, Денис прикрыл глаза и стал медленно приближаться. Он являл собой прекрасную, просто-таки идеальную мишень. Однако прятаться все равно было не за чем. Все, на что он уповал, обозначалось одним простым словом: «Зона».
Москва любила свои порождения. Конечно, не как человеческая мать своих детей, но нечто сродни сентиментальности точно испытывала. А Денис, как к этому ни относись, по-прежнему наполовину оставался эмиоником. Уникальным эмиоником – повзрослевшим. Так неужели ему позволили бы погибнуть столь бесславно и глупо? Ну уж нет.
Конечно, с другой стороны, творимое Денисом безумие казалось проявлением не только глупости, но и гордыни. С любой людской точки зрения он являлся изменником и добровольным изгоем. Он предал однажды и продолжал предавать и Москву, приютившую и изменившую его, и собственных братьев, потерявшихся в этом городе. Вот только разве возможно подходить к Зоне с человеческими мерками? К тому же, защищая людей, выводя их из Периметра и делая все для нераспространения и угнетения аномалий, он никогда не отвергал собственной природы. Ему нравилось дышать полной грудью, чувствовать всех существующих здесь тварей, приказывать. И сейчас он собирался приказать: тому, кто предал себя-человека, так и не став частью Зоны.
Видимый Валентин направлял пистолет на Ворона, реальный – целился Денису в грудь. Однако останавливаться тот не стал, он даже шага не замедлил. Пару раз выстрелил из шокера, но разряд что-то или кто-то (он не исключал возможности, будто мог повлиять и сам) блокировал.
Для отдачи приказа ему не требовались какие-либо действия, движения или слова. Он просто потянулся мысленно, окутал Валентина невидимым полем и ударил.
– Остановись, – проговорил одними губами, а потом все завертелось и закружилось, меняя местами небо и землю.
Глава 3
Он задергался, как только начал себя осознавать, еще не придя окончательно в сознание. Успокоился, услышав: «Лежи». Ворон говорил холодно и сжимал его плечи так, что впору было скрипеть зубами, но он оставался живым, и это перекрывало все на свете, даже собственное далеко не отличное самочувствие.
– Считаешь меня чудовищем? – Денис вспомнил эти интонации. Именно так несколько лет назад с недохозяином Москвы говорил странный сталкер, который посмел не подчиниться его воле.
– Нет, но боюсь, что любые эмоции тебя попросту прикончат. – Ворон слегка ослабил хватку и помог сесть.
Открывал глаза Денис очень осторожно, ожидая всего, что только можно: от неминуемой смерти и слепоты до раскалывающей голову боли. Однако действие это не повлекло, казалось, вообще никаких последствий.
– Что с… – Денис замолчал на половине фразы, рассмотрев Валентина. Больше всего тот напоминал манекен или скульптуру, если бы кому-нибудь, конечно, взбрело бы в голову изобразить двуликого Януса в камуфляже и с пистолетом в руке.
Валентин видимый целился в одном направлении, реальный – в другом, и оба они не подавали никаких признаков жизни.
– Я убил его?
– Вряд ли, – усмехнулся Ворон. – Пульс есть – я проверял. Дыхание тоже – спокойное и медленное, словно в глубокой фазе сна. Сдается мне, ты его просто нокаутировал. По-своему. – Он наконец словно оттаял и заулыбался вполне нормально, тепло. – Но знаешь, я на собственном горбу его не потащу, даже если это будет стоить слез всех женщин планеты Земля.
– А я понятия не имею, сколько такое его состояние продлится и успеем ли мы выйти из Периметра. – На самом деле Денис не верил собственным словам. Этого просто быть не могло, чтобы он умудрился превратить человека в манекен и при этом еще и не прикончить. – Я никогда раньше не делал такого с живыми людьми! Я не обладаю эмо-ударом, ты же знаешь!
– Тихо! – Ворон легонько встряхнул его за плечи. – Заканчивай истерику. Будь это эмо-ударом, Валентин перед тобой на коленях ползал бы и ботинки твои облизывал бы в знак глубокого уважения и возвышенной любви к твоему пресветлому образу. И скорее всего своих нежных чувств не утерял бы еще очень долго. А от этого, – он посмотрел на сталкера и покачал головой, – лично я
