превращаясь в настоящее цунами.
Я не могла больше сдерживать себя и начала кричать от удовольствия, как какая-нибудь актриса из популярного немецкого фильма про сантехника. Мои истошные вопли заполнили комнату, вылетая сквозь распахнутые двери на террасу, и дальше ветром уносились в благоухающий розами сад.
С каждым криком Джахан двигался резче и быстрее, пока не застыл, выгнув спину, как Тарзан, с широко открытыми глазами, в которых не было и намека на реальность. Его разум парил где-то над нами, в то время как тело содрогалось от последних, едва заметных фрикций.
Я глубоко вдохнула, чувствуя, как воздух проходит через охрипшее горло.
Джахан нежно поцеловал меня в губы и отстранился, распластавшись рядом со мной и улыбаясь, как ребенок, — широко и беззаботно.
— Останься до утра, Рамаль, — сказал он, положив ладонь мне на живот, — я хочу, чтобы мне приснилась пустыня — жаркая, бескрайняя и прекрасная. Как и ты.
ГЛАВА 16
Меня разбудил истеричный женский голос. Я открыла глаза и напрягла слух, стараясь разобрать слова.
— Пусти меня, глупая твоя голова! Ты что, забыл, кто я? — я уловила знакомые властные нотки и резко села, натянув шелковое одеяло до подбородка.
Коснувшись рукой обнаженного плеча спящего падишаха, я слегка покачала его, пытаясь разбудить.
— Джахан, проснись! За дверью шумят, — испуганно прошептала я ему на ухо.
— Что? — он резко поднялся и выхватил из-под подушки кинжал.
Защищаясь, я выставила вперед руки, и тонкое одеяло соскользнуло с моей груди.
Мужчина улыбнулся и прищурился, как котяра у миски с молоком, затем убрал холодное оружие обратно под подушку и, быстро чмокнув меня в лоб, натянул легкую ткань обратно.
— Накинь, простудишься, — прошептал он на ушко.
— Сегодня же тебя казнят! Падишах не простит тебе унижения своей любимицы! Пусти, иначе я за себя не ручаюсь! — продолжала кричать обезумевшая Дэрья Хатун за дверью.
Джахан, казалось, не слышал ее воплей. Он поднял с пола сброшенный накануне халат и накинул его на плечи, перевязав талию широким поясом. Затем подошел к высокому зеркалу на трех изогнутых ножках и сбрызнул лицо водой из небольшой позолоченной чаши.
— Она сейчас снесет дверь, — пролепетала я, поджав ноги и забившись в угол кровати, прижавшись спиной к одному из столбов, державших тяжелый балдахин.
— Не посмеет, — ответил он, насухо обтирая лицо белоснежным полотенцем, — О аллах! До чего скандальная женщина! — выдохнул он и направился к двери.
— Не-е-ет! — взмолилась я. — Если она увидит меня здесь — не сносить мне головы. Превращусь обратно в песок, сегодня же ночью! Пощади, повелитель!
Он ухмыльнулся, подошел к кровати и задернул легкие шифоновые шторки.
— Тогда прячься, хатун!
Я накрылась одеялом с головой, оставив оголенными пятки. Джахан открыл двери.
— Что такое, Дэрья Хатун? Что ты себе позволяешь? Кто ты такая, чтобы кричать у меня под дверью и требовать, чтобы тебя впустили? Совсем ополоумела? — загремел его гневный голос, разлетаясь под сводами каменного потолка по всему коридору.
— Повелитель, — услышала я ее дрожащий от рыданий голос, — прости меня! Нет мне ни сна, ни покоя! Яд мое сердце снедает, сжигает изнутри! Посмотри на меня — я умираю от любви к тебе! Душа болит! Голова болит! Тело болит! Лучше убей меня!
— Иди к себе и не скандаль! — отрезал Джахан.
— Пусти меня! Дай моим глазам убедиться, что твое сердце по-прежнему принадлежит мне! Злые завистливые языки шепчут, что у тебя сегодня была наложница! О, пощади! Подари покой тревожной душе! — начала она ныть, как заправская плакальщица, а
