— Валиде, — ласково произнес Джахан, сменив тон, — все наши беды от любви. А ваши — от ее отсутствия. Я знаю о ваших чаяниях и надеждах и готов исполнить их. Все для того, чтобы вы, моя прекрасная и величественная мать, смогли обрести свое счастье!
— О чем ты толкуешь, Джахан? — с плохо скрываемым испугом в голосе воскликнула женщина.
— Не беспокойтесь, матушка, я уже все решил! — падишах прошел к дивану, сел на него и жестом пригласил ее присоединиться. Она недоверчиво посмотрела на него, но приглашение приняла.
Не обращая на меня никакого внимания, точно я была мебелью или предметом обстановки, она, выпрямив изящную спину, повернулась лицом к сыну.
— Сын мой, объясни наконец, что ты задумал? Я теряюсь в догадках!
Джахан улыбнулся и накрыл ее руки своими ладонями.
— Я знаю о той глубокой скорби, в которой вы пребывали после смерти моего отца и вашего любимого мужа падишаха Исмаила. Но также я знаю о том, что вы еще молоды и полны сил и в вашем сердце еще есть место для любви.
— Джахан, к чему ты клонишь?
Валиде откровенно начинала нервничать. Это было заметно невооруженным взглядом. Ее щеки покраснели, а грудь стала вздыматься в такт учащенному дыханию.
— Я знаю, что никто и никогда не займет в вашем сердце место моего благословенного отца, да простит Аллах ему грехи, но также я знаю, что вы должны продолжать жить и радоваться жизни.
Валиде вскочила с дивана как ужаленная. Она с ужасом посмотрела сначала на меня, а затем на сына, догадавшись наконец, к чему ведет этот разговор.
— Я живу полной и счастливой жизнью и не прошу у Всевышнего ничего, кроме благополучия государства и твоего здоровья. Я не понимаю, к чему этот разговор, Джахан! Моя жизнь меня полностью устраивает. Я не хочу ничего в ней менять.
Повелитель снисходительно улыбнулся и встал рядом с ней.
— Валиде, не стоит прятать за маской безразличия свою любовь. Отбросьте ненужное стеснение. Я ваш сын и желаю вам счастья. Вам нечего стыдиться. Ансар-паша достойный человек и важный для нашего государства бейлербей. Я одобряю ваш выбор.
Брови валиде поползли вверх. Она открыла рот и не могла вымолвить ни слова, жадно глотая прохладный утренний воздух.
— Какой еще выбор? — наконец сказала она дрожащим от волнения голосом. — Ансар-паша, безусловно, достойный человек, но мое сердце не испытывает к нему ничего, кроме уважения и почтения!
— Уважение и почтение — очень важные чувства для семьи, валиде, — важно заметил Джахан. — Очень хорошо, что вы испытываете их к Ансар-паше, потому что я решил выдать вас за него замуж. Довольно вам хранить траур! Обряд заваджа проведем осенью, после Курбан-байрама. Я сегодня же дам все необходимые распоряжения по подготовке к празднованию этого события.
У валиде в прямом смысле слова отвисла челюсть. Я отвернулась к саду, чтобы она не видела моей торжествующей ехидной улыбки, и едва сдерживала себя, чтобы не начать хохотать. Эта сцена была и трагична, и комична одновременно.
В воздухе повисло тяжелое напряжение. Атомы кислорода, словно впитав в себя всю ненависть и ужас валиде, придавливали меня к земле. Стало просто невыносимо находиться на этой террасе.
— Это небывалое для женщины моего положения унижение, — наконец заговорила она. — Хорошенько подумай, на что ты обрекаешь свою мать, мой повелитель!
Я услышала ее быстрые удаляющиеся шаги, а затем звук закрывшихся с грохотом дверей.
Джахан был растерян. Он колебался. В его взгляде скользило недоумение и разочарование. Он явно не ожидал такой яростной реакции. Зато я ожидала.
— Женщины — сложные натуры, — начала я издалека, стараясь не перегнуть палку и не подтолкнуть его к перемене решения, — ей неловко и стыдно, мой падишах, но это пройдет. Любовь исцелит ее гордыню и страх.
— Иншааллах, Рамаль, — тихо ответил он. — Теперь иди к себе. Мне нужно работать.
Я присела в реверансе и направилась к выходу. Оставалось только ждать. Ждать свадьбы, но сначала ответного удара.
ГЛАВА 39
