гребцы пытались сдвинуть их с места, тем сильнее они сопротивлялись. В следующее мгновение два корабля с оглушительным грохотом столкнулись, часть весел сломалась, другие вырвало из рук гребцов.
Когда перепуганные матросы зажгли факелы, чтобы оценить степень ущерба, Катиро заглянул за борт и увидел маленькие лодки, в которых сидели люди и рубили весла его корабля.
Только сейчас Катиро понял замысел Мараны.
Когда имперская армада отступила, он оставил у себя за спиной маленькие лодки с матросами, одетыми в черное, которые держали наготове сети с крючками. Едва флот Аму их миновал, ни о чем не подозревая, были наброшены сети на весла, превратив их в бесполезные деревяшки. Аму вышли из-под контроля и начали сталкиваться друг с другом.
В небе снова появились воздушные корабли и принялись сбрасывать вниз смертоносные смоляные снаряды, вынуждавшие моряков на палубах искать укрытие или прыгать в воду. В следующее мгновение огромные боевые корабли имперской армады пошли в наступление на обездвиженный флот Аму, приготовившись к кровавой бойне.
Кикоми закрыла глаза, не в силах смотреть на корабли Аму, превратившиеся в далекие пылающие арки на поверхности моря, или представлять отчаянные крики тонущих людей.
Король Понадому, ее внучатый дядя, молча повернулся и направился назад, в Мюнинг. Пришла пора готовиться к сдаче города.
Понадому раздели догола и посадили в клетку, чтобы затем на воздушном корабле доставить в Безупречный город и провести по его улицам под ликующие вопли толпы, но Марану гораздо больше интересовала Кикоми, сокровище Аму.
– Ваше королевское высочество, я сожалею, что нам пришлось встретиться при подобных обстоятельствах.
Кикоми посмотрела на худого мужчину с серьезным лицом. Он выглядел как настоящий аристократ: ей доводилось встречать сотни людей ему подобных, – однако был повинен в смерти тысяч ее сограждан.
В то время как он управлял имперской машиной смерти, у нее не было ничего, кроме самой себя, но она знала, какой эффект производит на мужчин.
– Я ваша пленница, маршал Марана. Вы можете сделать со мной все, что пожелаете.
Марана задохнулся от переполнявших его чувств. Казалось, ее голос мягкими нежными пальцами ласкает его лицо и сердце, а уверенный тон не оставлял сомнений в искренности.
– Вы очень могущественный человек, маршал Марана. Не думаю, что на всех островах Дара есть еще кто-то похожий на вас.
Марана закрыл глаза, чтобы насладиться ее голосом, подобным знаменитому чаю с ароматом орхидей, которым так славился Аму, сладким, освежающим, с длительным послевкусием. Он мог бы уснуть под него и видеть прекрасные сны.
Когда Кикоми подошла и обняла его за шею, он не сопротивлялся.
– Что дальше? – Кикоми расчесывала волосы, сидя перед зеркалом.
Маране казалось, что утренний свет, проникавший сквозь шторы, превращает ее локоны в сияющий золотой нимб.
– Мне придется доставить пленников в Пэн.
– Так скоро?
– Я не могу терять время. Другие королевства все еще в руках мятежников. – Он на мгновение задумался. – Но, думаю, имеет смысл оставить здесь кого-нибудь из тех, кому население доверяет, но кто намерен проявить благоразумие и сотрудничать с императором.
Рука принцессы на мгновение замерла в воздухе, но тут же вернулась к расчесыванию волос.
– Ты бы хотела стать герцогиней Аму? – спросил Марана. – Говорят, ты гораздо больше подходишь для трона, чем твой дядя.
Принцесса никак не отреагировала на его слова, что Марану очень удивило: ведь только что он продемонстрировал ей гораздо больше уважения, чем она видела от своей семьи и народа, а значит, вправе ожидать определенной… благодарности.
– О чем ты думаешь?
Кикоми наконец оторвалась от своего занятия.
– О тебе.
– И что же?
– Да вот представила, как в Пэне тебе придется кланяться и унижаться перед людьми, не сделавшими и сотой доли того, что совершил ты для прославления Ксаны. Неразумное дитя, всем тебе обязанное, поставит все с ног на голову и отправит тебя восвояси, присвоив себе твою победу.
