совсем слабенько, но все же.
— Магический признак? — впервые заинтересовался Марсий.
Его предок важно кивнул, вышел на середину площадки, лениво подтянул рукав и растопырил пятерню:
— Смотри.
За следующие пять минут лицо Трэйтора Фьерского перебрало от натуги всю гамму красного и покрылось испариной. Рука дрожала от напряжения, губа закушена.
Марсий наконец потерял терпение.
— Что-то вообще должно произойти?
Тут бывший король издал победный возглас, потому что с кончика его указательного пальца сорвалась металлическая капля и с многозначительным шлепком приземлилась на пол.
Все проследили траекторию ее полета и какое-то время молчали.
Затейливый — уважительно, Марсий — потрясенно.
Горбун, выглядевший донельзя довольным, небрежно поправил рукав.
— Что это было? — выдавил Марсий.
— Мне подвластна чугунная стихия, — высокомерно пояснил тот.
— Это вы называете стихией?! — Марсий ткнул в каплю. Потом поднял руки и потряс ими. — Так, значит, вам я обязан ими?
Он присел и надавил на пол обеими руками. Плита вздрогнула, и в ней на глазах начала образовываться яма, как будто пальцы вытягивали камень. Даже мозаика перед постаментом шевельнулась, и разноцветные стеклышки сползли на одну сторону. Теперь казалось, что вопящему божеству надуло флюс на правой щеке.
Яма перед Марсием увеличивалась, короли попятились, и тут по бокам от него выросли два грубо слепленных чугунных гвардейца с угрожающе выставленными пиками. Острие одной порвало Трэйтору Фьерскому воротничок и едва не проткнуло шею. Он недовольно оттолкнул пику и обошел статуи.
— Ты всегда так умел?
— Нет, — нехотя признал Марсий, выпрямляясь. Его слегка мутило и покачивало от слабости, как всегда случалось, когда приходилось затрачивать столько сил. — До недавнего времени умел в основном по мелочи…
Как небрежно это прозвучало. Но не рассказывать же им, скольких трудов стоило научиться жить с этой мелочью и более- менее управляться с ней. До сих пор не обходилось без эксцессов, и Марсий никогда не был до конца уверен, что сумеет повернуть процесс вспять. Впрочем, невелика потеря, если бы кто из обращенных им так и остался статуей. Они это заслужили, как тот выскочка-музыкант. Хотя из докладов сира Высокого, в которые Марсий с некоторых пор от нечего делать заглядывал, пока Уинни спала, он знал, что небрежное «воскрешение» лепрекона прошло успешно.
— Раньше я мог только превращать то, к чему прикасаюсь, в чугун, теперь способен создавать новое с нуля, используя другие материалы.
Так он поступил на площади, притянув руды и переплавив их в чугун, и по тому же принципу действовал сейчас — только использовал камень.
— Скажи, все ли твои предки обладали такой силой?
— Нет, свидетельств подобному нет, я проверял архивы. Скорее у большинства «чугунная стихия» проявлялась примерно как у вас, а некоторые, например мой отец, не имели даже этого.
— Тогда чем был вызван скачок сил? — ревниво спросил горбун и незаметно попытался стереть ногой свою чугунную каплю с пола.
— Ничем, — пожал плечами Марсий и впервые задумался: может, предок отчасти прав насчет скачка, ведь всплеск, за которым последовало многократное усиление свойств, произошел, когда умер отец.
Тогда, в Шаказавре, Марсий ощутил такой прилив мощи, что думал: не выдержит, разорвется под натиском брызнувшей в жилы силы.
На краткий миг он почувствовал себя богом.
Чувство было пьянящим и вместе с тем пугающим. И через пару минут пошло на спад, а сила начала равномерно растекаться по телу.
На то, чтобы обуздать прежние способности, ушли годы тренировок, втайне от остальных, но даже теперь он не мог с уверенностью заявить, что управляет «даром». В большинстве случаев Марсию казалось, что он держит в руках скользкую рыбешку.
