рассвете, кто-нибудь заглядывал в мою в камеру, чтобы одурманить меня, оставить еду и кровь и уйти. Они не задерживались: по- моему, боялись, что окажутся со мной в ловушке.
– Прости, – еще раз повторила я. – Мне очень жаль, что мы не смогли сразу вызволить тебя, Джилл.
Она обняла меня.
– Я знала, что вы стараетесь. Я кое-что могла видеть через связь, и…
– Джилл?..
Кормилец уже отошел, а Адриан смотрел на нас совершенно ясным взором. Джилл вскрикнула и бросилась к нему на шею. У нее из глаз полились слезы, оставляя дорожки на щеках.
Заплакала и я: их встреча тронула меня до глубины души.
– Все хорошо, – прошептал он, обхватывая ее лицо ладонями. – Я тревожился за тебя, Джилл. Я думал, что подвел тебя…
Джилл разрыдалась:
– Ты никогда меня не подводил! Никогда!
Мне тоже хотелось кинуться к Адриану в объятия, но я сдержалась, чтобы не отнимать у них этого момента. Нас с Адрианом соединяла истинная любовь, которая останется с нами на всю жизнь, что бы нас ни ожидало. Но их с Джилл взаимная любовь – сродни родственному чувству брата и сестры, – порожденная духом, тоже была сильной. Я видела, как Адриан терзался в разлуке с ней.
Меня отвлекла хлопнувшая дверца автомобиля. Посмотрев в дальний конец парковки, я увидела, что из машины выходят мой отец и Зоя… и Стэнтон.
Бросив взгляд на Адриана и Джилл, я убедилась в том, что сейчас я им не нужна, и направилась прямо к алхимикам.
– Сидни, – сказала Стэнтон, не здороваясь. – Твоя операция удалась. Полагаю, ты назовешь мне еще два имени?
– Шарлин Хэмптон и Юджин Ли, – сразу ответила я.
Стэнтон тихо повторила их и извлекла из сумки телефон.
– Отлично. Сейчас я передам начальству, чтобы с ними разобрались.
– А как насчет личной части нашей сделки? – осведомилась я.
– Времени прошло очень мало, – напомнила она мне. – Но я смогла добиться промежуточного решения в отношении тебя, Сидни. Руководство согласилось оставить тебя в покое. Ты и твой… э… муж можете жить открыто и делать все, что вам заблагорассудится.
Стэнтон слегка нахмурилась – только это и выдавало, насколько подобная перспектива ей отвратительна.
– Точно? – уточнила я. – Мы с Адрианом свободны? Никто не будет за нами шпионить и не станет охотиться на нас?
У моего отца даже отвисла челюсть.
– Настолько свободны, насколько такое вообще возможно в этом мире, – иронично подтвердила Стэнтон. – Но, по-моему, некоторых алхимиков данный расклад весьма обрадовал. От тебя – куча проблем, Сидни Ивашкова.
Я невольно улыбнулась:
– А что будет с теми, кого перевоспитывали?
– Им тоже обещана амнистия, если ты передашь мне всю информацию с того ноутбука, – добавила Стэнтон. – Относительно перспектив перевоспитания никаких гарантий дать не могу. Задача крайне сложная…
Я так не думала, но промолчала. Кроме того, я выторговала свободу для себя и для других бедолаг, пострадавших на перевоспитании. Это было огромным успехом.
Теперь оставалось надеяться на то, что алхимики не нарушат своего обещания.
– Послушай, Сидни, проблемы, связанные с нашими центрами, очень противоречивы, – пояснила мне Стэнтон. – И я намерена добиваться ясности в этом вопросе. Нам, естественно, не обойтись без системы наказаний – как в случае с моройской кровью и татуировками, – но определенные вещи нам все же надо пересмотреть.
– Спасибо, Стэнтон, – произнесла я. – Я перешлю тебе файлы, которые обнаружила в ноутбуке.
«Только бы я в ней не ошиблась!» – пронеслось у меня в голове.
– Превосходно. А сейчас мне надо заняться Хэмптон и Ли.
Стэнтон отошла и набрала какой-то номер на мобильнике, а мы с отцом и Зоей остались втроем.
«Что за неловкая ситуация!» – подумала я с досадой.
– Не знаю, что ты с ней провернула, – прорычал папа, – но алхимики не позволят тебе уехать вместе с этой мерзкой пародией на человека. Может, кто-то и посчитает, что здесь нет ничего страшного, но они будут в меньшинстве, Сидни, поверь мне!
