когда хотел передать информацию?
– Хозяин таверны. Я обращался к нему, а он посылал известие. Встречались у него, в верхней комнате.
Тейн и Вулдон вернулись к себе и застали Фулкрома и Ферора: те сидели за столом лицом друг к другу и молчали.
– Кто разболтал? – с порога начал Вулдон.
Фулкром осторожно объяснил, как и почему поступил Ферор, а тот сидел и смотрел в стол, не в силах встретиться глазами с другими. Никто из Рыцарей его и пальцем не тронул: то ли они уже так вжились в роль, что рыцарство действительно стало частью их натуры, то ли были ошеломлены.
– И что теперь? – спросил Вулдон.
– Пойдем выручать его домашних, – ответил Фулкром.
– Ты что, смеешься?
– Вулдон, мы вернем ему семью. Тебе ли не знать, как много для него значат его дети. – Ему не хотелось говорить это, но его слова, кажется, подействовали.
– А где Лан? – спросил Тейн, на мягких лапах подходя к Фулкрому сбоку.
– Еще с Ульриком.
– Похоже, старушке лучше пока залечь на дно.
– Ты ее ненавидишь? – спросил Фулкром. – Ты не знаешь, что ей пришлось пережить.
– Да все мы знали, старик, – ответил Тейн и подмигнул, чем сильно удивил Фулкрома. – Чего только культисты, бывало, не расскажут, лишь бы угодить нам, Рыцарям. Я столько информации у них вытянул, что мог бы, наверное, стать вполне сносным помощником следователя в конце концов.
– И тебя это никогда не беспокоило?
Тейн пожал плечами.
Фулкром перевел взгляд на Вулдона, ожидая его ответа.
– Я знаю, каково это, когда тебя судят, – буркнул тот. – Девочка хорошо себя зарекомендовала. Единственное, что по- настоящему имеет значение, – это хорошо сделанная работа.
– Только люди в этом городе не всегда так думают, вот в чем беда, – сказал Фулкром.
– Ладно, снявши голову, по волосам не плачут, – заявил Вулдон. – Лучше уж дело делать, чем сидеть тут и гадать, что о нас подумают.
– И что, – сказал Тейн, – будем делать вид, что ничего не случилось?
– Можно и так сказать.
– Но мы же пропагандистское орудие императора, а может, уже и нет.
– Вот именно что, может быть и нет, – прорычал Вулдон. – А чего еще ждать от политиков? Но разве мы не делали этому городу добро, не спасли десятки жизней, не предотвратили столько же преступлений? Я просто так не сдамся. Перестану делать свое дело, только когда меня свяжут по рукам и ногам. Можете похоронить меня в этой форме. – И Вулдон рванул на горле черную рубаху, а потом повернулся к Фулкрому, который даже загордился своим подопечным. – Ну, – рявкнул он, – пойдем мы выручать семью этого кретина или будем сидеть здесь, как разини? – Вулдон мотнул головой в сторону культиста, который сидел и молчал, вытаращив глаза.
– Пойдем выручать, – сказал Фулкром.
В пещеры они отправились под прикрытием, через час после Ферора, который ушел туда с просьбой о встрече. Он дал им адрес дома напротив, там они должны были ждать. Окна ободранной комнатенки смотрели на улицу перед таверной «Дриада», трехэтажной забегаловкой на территории Северного подземелья. Была ночь, и стекло в кровле огромной пещеры не давало света. На улице было пусто, Фулкрому это не нравилось: подозрительно тихо. В пещере обитало не менее двухсот тысяч человек, странно, что ни один из них не вышел на улицу.
Если верить Ферору, его всегда проводили на самый верх таверны «Дриада» люди в капюшонах, и там он передавал им информацию о Рыцарях: где они, чем заняты и, конечно, об их прошлом.
– Как вам присвоение анархистами «Народного обозревателя»? – спросил Фулкром у своих спутников.
Лицо Тейна приняло обиженное выражение.
– Это не совсем правда, то, что они там написали. Но людям, конечно, без разницы. К отцовскому бизнесу я не имею отношения. И деньгами я сорил нарочно, именно из-за того, как они достались, и… В чем дело?
