– А Туунга ждать не будем? – спросил Дартун.
– Он пошел на берег поискать в заводях чего-нибудь съестного, а то вдруг бы ты ничего не нашел.
– Хм. – Дартун коротко кивнул. И скрылся в соседней комнате, оставив ее один на один с простым и приятным делом – приготовлением пищи.
Они ели руками, молча, как старые друзья, наслаждаясь ласковым теплом от камина. Все сидели напротив огня полукругом, Верейн хорошо видела их лица – ни в ком не осталось почти ничего человеческого. Кучка замкнутых, угрюмых типов. Не было больше ни веселья, которое наступало всегда, стоило им собраться вместе, ни оживленных дискуссий. Впечатление было такое, словно всем им удалили какую-то часть мозга.
Но прежний вопрос возник опять, и снова его задал Дартун:
– Куда подевался Туунг? Он точно пошел на берег?
– Да, он так сказал, – ответила она.
Лоб Дартуна пересекла глубокая морщина, в отблесках огня казавшаяся целой бороздой. Он встал, опрокинув стул. Вышел из комнаты; входная дверь открылась и захлопнулась опять.
Она осторожно оглядела других, и Тоди ответил ей тревожным взглядом.
– Надеюсь, Дартун его не найдет.
Два часа спустя солнце село, и все завернулись в одеяла, слушая бурю, бушевавшую снаружи. Когда входная дверь распахнулась и кто-то с грохотом и стонами ввалился в дом, Верейн вскочила со стула и бросилась на шум.
Туунг лежал на полу, весь в грязи, свернувшись в плотный ком, на его лице застыла мука. Дартун грозно нависал над ним.
– Его и рядом с берегом не было. – Его голос звучал обвиняюще, глаза смотрели прямо на нее. Верейн нервно сглотнула, боясь промолвить хоть слово.
Дартун закрыл дверь и уставился на человека на полу.
– Нет, он был уже в двух милях к северу отсюда.
– Ты его арестовал? – спросила наконец Верейн. – Он что, теперь твой пленник?
Дартун, похоже, задумался над ее словами всерьез.
– Нет. Конечно же нет. Просто в этих местах небезопасно – незачем бродить здесь в одиночку.
И он, переступив через Туунга, пошел по лестнице наверх. Верейн бросилась к распростертому на полу культисту, встала рядом с ним на колени, начала осматривать его в поисках ран.
– Он сделал тебе больно? – шептала она.
Туунг в ответ только фыркнул.
– Нет, девочка, – измотал он меня, вот что. Он… нашел мой след и… гнался за мной до тех пор, пока я… не выбился из сил. А тогда он взял меня за ноги и поволок сюда. И ему ведь нравилось, маньяку. – Потом он добавил: – Задница болит, ты не поверишь как.
Верейн села рядом с ним спиной к стене.
– Значит, мы все пленники?
– Похоже на то, – сказал Туунг. И сел, также спиной к стене, как она, покряхтывая и постанывая от боли.
– Ему прямо не терпится доставить нас в Виллджамур, – сказала она. – Что он, по-твоему, задумал?
– Понятия не имею, только, по-моему, это будет не здорово.
Глава тридцать пятая
Фулкрома преследовало ощущение провала. Все, за что он брался, он привык доводить до конца: каждое дело нужно было закруглить, написать отчет и передать его начальству. И вот теперь он никогда уже не найдет Шалев и не завершит порученного ему расследования – это его злит.
«Да нет, не злит, а прямо бесит».
Он уже почти распрощался с Виллджамуром, оставалась всего пара мелких дел. И все равно, не достигнув главной цели, то есть не поймав зачинщицу всех беспорядков, что творились теперь вокруг, он чувствовал, что потерпел поражение и подвел горожан. Не в его это было натуре – просто так взять и все бросить, но внутренний голос вопреки его лучшим чувствам подсказывал ему, что он поступает правильно.
Фулкром шел к своей квартире, его не покидало ощущение непорядка. Задержавшись в тени здания напротив, он наблюдал, как двое его соседей выкатились из подъезда, озираясь, словно затеяли что-то противозаконное. Куда они шли, Фулкрома не интересовало; важнее было другое – кто-то явно их напугал.
