– Почему?
– Ты только сегодня говорила с ней о книге, и поздний звонок покажет твой интерес, – объяснил люд. – Расслабься, прими ванну и успокой нервы, а то ты последнее время выглядишь не слишком свежо. Побереги себя для меня.
Святомир добился того, чего хотел. Велена забыла о телефоне; оскорблённая и разгневанная, она смотрела на люда сверкающими яростью глазами. Они часто играли в эту игру – злили друг друга, порой доходя до опасной черты. Но раньше обоим это нравилось, делало отношения горячее. Сегодня, видимо, Святомир был слишком резок из-за ошибки с Турчи и ударил слишком больно. Велена не бросилась в жаркую словесную перепалку, она на мгновение словно закрылась, отступила на шаг, но всё же справилась с собой.
– Я нашла для тебя эту книгу! – Велена сердито ткнула кулачком в грудь Святомиру. – Я уговорила девчонку сделать фото! Это я искала для тебя хоть что-то о символах! А что сделал ты, такой разумный и подкованный в мужских делах?! Слил информацию шасу, который обойдёт нас и перехватит книжку. Ты всё испортил!
Святомир подошёл ближе и легко, без усилия, ударил любовницу по щеке. Голова Велены мотнулась в сторону, пепельные локоны рассыпались по плечам, а на белоснежной коже загорелся алый след.
– Дура!
– Мерзавец!
– Следи за языком, тварь!
– Я тебя ненавижу!
Он резко дёрнул ведьму за руку, притянул к себе и впился губами в её губы, доставляя болезненное наслаждение.
Серая мышь заперла его в женском туалете.
Лет десять назад это обстоятельство могло вызвать гнев, а сейчас Лисин с улыбкой прислушивался к звукам из салона: невнятным возгласам, аплодисментам, смеху… Все видели, как вломился он за Настей в туалет, и теперь наслаждались ситуацией.
Все расслабились, в том числе Настя, и именно поэтому Влад не торопился выходить, позволяя девушке насладиться маленькой победой.
Ей она нужна.
Пообщавшись с Настей, Лисин понял, что ошибся. Он думал, что девушка в курсе происходящего, однако старая Энгель держала внучку в неведении… Или же внучка сознательно делала вид, что ничего не знает. Поступки девчонки были глупыми, нелогичными и совершенно сбивали Лисина с толку. Ему трудно было понять, что руководит её словами и действиями – невероятная наивность или отточенная до мастерского уровня хитрость.
Но одно он знал точно: у Насти совершенно отсутствовали магические способности.
А вот к добру это или к худу – покажет время.
Лисин задумчиво посмотрел на запертую дверь и набрал номер Васильева. Слышно было отвратительно, но бывало и хуже.
– Вася, через двадцать минут подбери меня у Золотых ворот. Нет, возле университета, там не так на виду. Договорились…
За дверью послышался какой-то шорох. Лёгкие шаги. Выехала с тихим шелестом из паза деревянная шпилька, со скрипом ушла в сторону задвижка.
– Выходите, – пробормотал с другой стороны двери знакомый голос. – Не заперто.
Влад сделал шаг на свободу и огляделся. Пока он пребывал в заточении, салон опустел: посетители разошлись, сотрудники отправились пить чай – их голоса доносились из служебного помещения.
– Простите, что я вас заперла, это было… нехорошо, – смущённо произнесла девушка. – Но и вы поймите, сколько можно гоняться за призраками? Не бывает колдунов, и моя бабушка не была ведьмой. Объясните это своим друзьям, пожалуйста, и я буду очень благодарна, если они оставят в покое меня и моего сына. И вы оставьте, пожалуйста…
Она бормотала ещё что-то: худенькая, почти тощая, тёмные волосы, выбившиеся из хвостика, справа нелепо заправлены за ухо, слева – висят жалкими прядками, на синей футболке какой-то жизнеутверждающий принт со смайликом и призывом не вешать носа, через плечо – сумочка, в руке – ещё одна, спортивная…
А в глазах что-то такое отчаянное, тоскливо-наивное.
Лисин окинул девушку взглядом. Её маленький бунт оказался короткой вспышкой, на смену которой пришла привычная покорность судьбе и готовность принять новые несчастья. Настю Энгель хотелось встряхнуть как следует, чтобы растрепались заправленные за ухо пряди, а на глазах выступили слёзы, – и потребовать проснуться, наконец, и перестать быть овцой.
Лисин молниеносным движением схватил её за плечи, прижал к себе, повернувшись на сто восемьдесят градусов, затолкал в
