Я взорвалась. Просто в один момент поняла, что в глазах темнеет, и чудом, нереальным внутренним усилием я не влепила Райану пощечину. Срывающимся от ярости и обиды голосом я произнесла:
– Чтобы ты знал, Райан, я уехала из Хейзенвилля, потому что моя младшая сестра оказалась сумасшедшей. Она убила четырех человек, пыталась убить меня и Кортни. Я уехала, когда ее заперли в больнице навечно, а сестра вышла замуж. Потому что места мне там не оставалось. Но в твоем, Райан, ограниченном мире, люди убегают из дома просто потому, что им скучно живется. Самая страшная беда для тебя – виски безо льда и слишком маленькая грудь очередной любовницы, так? Ты и подумать не мог, что в чьей-то жизни может происходить что-то мерзкое. Все в этом мире крутится вокруг тебя. И знаешь что? Мне плевать, что ты думаешь о моем переезде или обо мне лично. Совсем плевать. И на тебя мне тоже плевать, а вылечила я тебя лишь потому, что сама не хочу отправиться следом. Поэтому, в сущности, мне все равно, в каких условиях ты тут будешь жить. Поэтому будь добр, если не собираешься умирать, не трать понапрасну силы – не зови меня. Можешь пожаловаться отцу. На это мне тоже плевать.
Я сохранила спокойный тон до конца и так же спокойно ушла к себе, плотно закрыв дверь. К сожалению, не было замка, а подпереть дверь ничем не удалось. Но мне хотелось верить, что Райану хватит ума не трогать меня. Потому что иначе я не выдержу. И это будет истерика, самая настоящая. Со слезами, криками и дракой.
Он не пришел.
И, разумеется, я испытала от этого дикое разочарование. К списку эмоций добавилась ненависть к себе.
Наутро не принесли завтрак. Ни мне, ни Райану. Пока я умывалась, все надеялась, что вот-вот скрипнет дверь и Сиси принесет поднос. Я даже была готова покормить мужчину – за ночь с этой мыслью свыклась. Но, видимо, Мэнфорд не зря поселил нас рядом. И в мои обязанности теперь входило таскать ему еду. Заодно и себе.
Когда я шла в ванную, Райан еще спал. Но теперь, закончив мыться, я слышала, как он медленно ходит по комнате. Какая-то часть меня радовалась, что он быстро восстанавливается. Но другая отчаянно не хотела выходить, боясь разговора, что он наверняка заведет. Я несчетное число раз пыталась заставить себя игнорировать его. Но постоянно выдавала неравнодушие. Это бесило. И рождало проклятый страх.
– Схожу за едой, – буркнула я, выскочив из ванной. Бросив полотенце и домашнее платье, которое сменила на новое, в свою комнату, я направилась к выходу.
Выйти мне не дали. Хефнер перегородил проход между креслом и кроватью, придержав меня за локоть.
– Я не знал про Ким, – сказал Райан. – Как давно…
– Год назад, – глухо ответила я. – Кортни вернулась из Даркфелла, и Ким начала. То есть начала-то она давно. Она убила отца.
– Кортни сбегала в Даркфелл?
Я усмехнулась, подняв на Райана глаза. Не издевался… надо же.
– Да. Кортни сбегала в Даркфелл. От Герберта.
– Постой… Кортни и Герберт…
– Вместе. Ей было семнадцать, когда они начали роман. Потом она сбежала. Потом вернулась. После того как Ким пыталась убить их обоих, они поженились. Ким – моя младшая сестра. Она убила моего отца, она убила мачеху, она убила мою лучшую подругу, она…
– Кайли, стой. – Райан протянул руку, чтобы вытереть с моего лица слезы, которые сама я не заметила. – Тихо. Я понял. Много пропустил. Я не знал, что Ким… и вообще.
И про Стеллу он не знал, и про Лавреско. Кажется, Райан вообще ничего не знал, в том числе и обо мне. Только это не мешало ему бить как можно больнее.
– Расскажешь мне? – попросил он. – О том, что вообще происходило, пока меня не было.
Рассказать? Мысленно я усмехнулась. Знал бы Райан, что именно я от него скрываю. Вернее, кого. Но ни разу, даже на секунду, у меня не возникло мысли поведать ему о Стелле. Что ж, может, если он будет думать, что я с ним откровенна, мне будет проще скрыть дочь. Я все еще не теряла надежды вырваться и вернуться домой.
– Схожу за завтраком, – кивнула я. – Потом. Ляг, пожалуйста, иначе потревожишь рану.
Краем глаза я заметила, как Райан послушно направился к постели.
И уже приоткрыв дверь, я услышала голос. Он доносился снизу, а потому не было понятно слов, но голос… я узнала его сразу. Бархатистый, с хрипотцой, низкий и до боли знакомый. Я часто сравнивала Герберта и Райана, пытаясь понять, почему сестра не ошиблась с выбором мужчины, а я обожглась. Нам с сестрой обеим было семнадцать, обе наши истории прервались долгой разлукой.
